Письма в небеса

Он живо спрыгнул на землю, запнулся обо что-то и едва не расшиб голову о торчащий из кирпича кусок железной рельсы. Чертыхнулся, отбросил в сторону свой талмуд и засеменил ко мне.

– Будь так любезен, закрой дверь с другой стороны!

Не успел я ничего сообразить, как Ник прошмыгнул мимо меня к выходу, на бегу бросив:

– Ах, дружище, ты же не в курсе…

Он выломал доску рядом с чудом уцелевшей дверью, просунула руку наружу, долго шарил там, в поисках.

– Подожди, сейчас! – прокричал Ник, дернул за какой-то трос, снаружи что-то грохнуло, и я понял, хитроумный механизм установил на дверь здоровенную щеколду.

– Это для общей безопасности, мой друг, меньше лишних глаз.

Я хотел было сказать ,что из-за этого механизма в критический момент можно оказаться в ловушке, но не стал, наверняка Ник предусмотрел и это.

– Привет дружище!

Разведя руки словно Иисус перед своими учениками, Ник сгреб меня в охапку, если это слово можно применить по отношению к щуплому очкарику, ростом едва ли выше двенадцатилетнего ребенка.

– Как я рад тебя видеть, Мэтью!

Я похлопал друга по плечу и лишь впервые за долгое время почувствовал, как отлегло от сердца.

Ник задумчиво поскреб щетину на подбородке, постоял секунду, прикидывая что-то в уме, а после рывком снял запыленные очки и принялся тереть окуляры грязным рукавом, не прекращая бормотать какие-то формулы. Я же молча стоял рядом, разглядывая разруху, учиненную светилом прошлой ночью.

– Ник, что здесь произошло?

– Ах да! – снова просветлел он, хлопнул мня по плечу, и ринулся штурмовать баррикаду битого кирпича. – Ты кофе будешь? Прости, я совсем позабыл о гостеприимстве!

Я не смог сдержать улыбку. Когда Ник Роджерс чем-то увлечен он становится почти что ребенком, хоть ему недавно исполнилось тридцать четыре.

Из-за преграды показалась вихрастая голова друга с двумя длинными колбами.

– Прости, друг, мой столовый набор улетел к черту, вот так, прямиком в ад!

Он рассмеялся так беззаботно, словно ничего и не случилось. И, кажется, я уже догадывался, в чем тут дело. Если Ник ведет себя так, значит вчера ночью великий и ужасный громовержец достиг таких успехов, что даже лежащая в руинах лаборатория его нисколько не огорчает. Свершилось нечто воистину гениальное!

Роджерс вернулся, протянул мне дымящуюся колбу с кофе и отсалютовал.

– За встречу!

Я отхлебнул и только сейчас заметил, как дергается левое веко моего друга.

Разом осушив свою пробирку, Ник отбросил ее в груду ненужного хлама и принялся копаться в мусоре.

– Мэтью, мне нужно столько тебе рассказать! Я так рад, что ты пришел!

– Помочь? – Усмехнулся я, поднимая одной рукой ржавую рельсу, из под которой Ник выдернул какой-то металлический ящик грязно-серого цвета.

– Да, спасибо! Где же он? – бормотал друг, пытаясь выколотить из ящика остатки железной души.

Не обнаружив ничего стоящего, отшвырнул жестянку, и хлопнув в ладоши, расплылся в самой довольной своей улыбке.

– Получилось! У меня получилось!

– Удачный эксперимент? Не боишься, что владелец выставит счёт? Вчера ты половину города обесточил. –Рассмеялся я, аккуратно устанавливая кофейную колбу в трещину бетонного блока, неподьемной плитой лежащего на всех достижениях Ника.

– Удачный? Ну, не то чтобы завершенный, но да, Мэт! Можно сказать удачный!

– Как же лаборатория?

Друг полетел ко мне, схватил за плечи.

– Мэтью! Это не главное! Я на пороге величайшего открытия!

– Поделишься?

Он отошел, шмыгнул носом и выудил из рухляди грязный лист Вестника за прошлую среду.

– Ага, пойдет!

Я с интересом наблюдал за ним.

– Мэт, смотри, внимательно. Видишь эту газету?

– Вижу, – пробормотал я, чувствуя себя совершенным идиотом.

– Представь что это воздух, весь что есть! Этот лист – материя!

– Это Вестник, умник, – попытался пошутить я, но Ник лишь махнул рукой.

– Скажи мне, Мэт, каким будет кратчайшее расстояние между В и К?

– Прямая линия, – не задумываясь ответил я, понимая, что скорее всего ошибусь.

– Неверно! – Ник сжал листок двумя пальцами и проткнул его карандашом, таким образом соединив первую и последнюю буквы заголовка газеты.

– Кратчайший путь равен нулю!

– То есть?

– Простейшая арифметика.

– Объясни языком домохозяек, я не совсем тебя понимаю, – пробормотал я, глядя на карандаш в руках друга.

– Представь, что этот лист и есть пространство и время, и что при должном знании и умении можно создать такой туннель, через который ты в мгновение ока окажешься в Мэне. Точка А здесь, а точка Б может быть где угодно, хоть на Луне, хоть на Марсе! И… – Ник поднял над головой карандаш, выждал паузу и прошептал, – И когда угодно!

– Ты хочешь сказать, что можно путешествовать во времени?

– Да, мой друг! Да! И вчера я это сделал!

Ник светился от счастья, я догадывался, как его разрывает изнутри желание поскорее мне все объяснить .

– Разве такое возможно?

– Скажи, сколько примерно времени займет поход в кафе Мисти Пэйдж?

Я прикинул в уме расстояние:

– Минут двадцать, если идти быстрым шагом.

– А на машине?

– Не знаю, минут семь.