Письма в небеса

– Разведена, – внимательно смотрю на него, слава Богу, никаких сочувствующих гримас, его лицо точно озаряется внутренним светом.

Хлоя резко вскакивает, едва не опрокинув стул. Блеет что-то о важной встрече, маленькая лгунья. Я-то знаю – нет у неё никакой запланированной встречи. И незапланированной тоже нет. Мы с Хлоей редко видимся, наши посиделки затягиваются до ночи, поэтому для встреч мы всегда выбираем абсолютно свободные дни. Я стреляю в неё глазами, но она уже нацепила на лицо одну из своих невинных улыбок и сжала ручку сумки. Она неугомонная. Я бы рассмеялась, глядя на эту ситуацию со стороны, но я не в стороне, я уже погрязла по щиколотки. Тем временем Итан словно не замечает ухода моей сестры, он впитывает глазами моё лицо, отчего меня передергивает. Я отвыкла от столь пристального внимания.

– Сколько тебе лет?

– Тридцать два, – отвечаю машинально, но чувствую себя, как на допросе.

Он расслабился, откинулся на спинку стула, слегка барабаня пальцами по столу, не скрывая какого-то безумного восторга. Я чувствую, как вгрузаю по пояс.

– Кем ты работаешь?

Он ухмыляется, накрывает мою ладонь своей и говорит, глядя в глаза, громко и отчётливо, с придыханием:

– Когда-нибудь я отрежу твои сиськи.

Меня парализует, буквально на долю секунды я теряюсь, отдергиваю руку. Подозреваю, что на моем лице сейчас читается весь ураган эмоций…

Он невозмутим.

– Что-то не так? – И пока я ловлю ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, произносит: – Я спросил тебя, не хочешь ли выпить виски, а ты побелела так, словно увидела мертвеца. Если для тебя неприемлем алкоголь, я… прости, – он снова берет мою руку в свою ладонь, и я чувствую, как бешеный бег сердца останавливается. Послышится же такое! Послышалось ли? Теперь эта мысль не даёт мне покоя, но я уже точно решила – пора рвать когти. Кладоискатель не мой типаж. Вот только стоит ли уходить сейчас? Мне почему-то кажется, ему это не понравится. Вокруг людно, старый бар гудит как улей, пожалуй, проститься с ним сейчас будет весьма безопасно…

Итан выглядит обеспокоенным.

– Ради Бога, Софи, скажи, что произошло? Ты плохо себя чувствуешь? Мой друг врач, прекрасный врач, я могу позвонить ему…

Медленно прихожу в себя, лицо пылает, в голове ещё стучат отбойные молотки. Хлоя права, я стала осторожной и тороплюсь навесить на мужчин ярлыки: изменщик, бабник, халявщик, извращенец… все увиденное и услышанное я свожу к этим самым ярлыкам, защитная реакция, как сказал бы мой психотерапевт. Позволяю Итану взять себя под локоть и вывести на улицу, он что-то бубнит о пользе свежего воздуха, а я хочу только поскорее забраться в тёплый салон авто и катиться в сторону Статен-Айленд. Итан ведёт себя как джентльмен. В отличие от моих опасений, он не напрашивается ко мне домой, просто ловит такси, и суёт шоферу некую сумму. Я открываю дверцу и он смотрит на меня глазами бассета.

– Софи, я могу позвонить тебе?

Я снисходительно улыбаюсь и протягиваю ему визитку

ГЛАВА ВТОРАЯ: «ЗАДОЛГО ДО…»

Задолго до…

Ноябрь 1930

"Вставай, Мэт, я знаю, что ты сильнее, чем кажешься. "

Голос Тары заставил меня сцепить зубы и оторвать чугунную голову от земли. Их трое, точнее один, всего один задавака, герой. Вот он, стоит надо мной, победитель. А его дружки ослы ржут поодаль. Хочешь быть самым крутым парнем в школе? Найди и побей самого крутого, займи его место. по одиночке никто не стоит и ломаного гроша.

– Ну что, Броуди? Мало тебе? Хочешь еще?

Слышу над головой уничижительный, процеженный сквозь зубы, точно фарш через мясорубку, голос. Чарли, кажется, так зовут этого парня. Большой Чарли, для друзей Старик, для тех, кто помладше – Костолом. На прошлой неделе Костолом расквасил нос моему другу Томасу Говарду.

Сегодня участь боксёрской груши должна была достаться Нику Роджерсу. Ботаник, что с него взять. Однако я не стал стоять в стороне.

«бей первым», «пока ты боишься – ты слаб», и ещё «не окучивай заморышей, Мэтью.» – так говаривал мой отец, до того как спился.

Заморышу Роджерсу доставалось, пожалуй, даже чаще чем остальным. Мы вместе учились, иногда я ходил на рыбалку с ним и его отцом. Я никогда не стеснялся этой дружбы. Ник был удивительным малым. Он мог с легкостью решить любую задачку, а учитель физики, мистер Лоусон порой закатывал глаза, глядя на исписанные формулами и всевозможными постулатами тетради Ника. Он искренне считал, что у него большое будущее.

Ник никогда не отказывал в помощи. Саманта Кук сносно училась только благодаря усердиям Ника Роджерса. А тот без зазрений совести делал за нее домашнюю работу, и решал математические задачи, и таскался за не, как приклеенный.

Сэмми, как он сам ее называл, была абсолютной дурой, что не мешало ей пользоваться его благосклонностью до тех пор пока Бобби Браун не обратил на неё внимание.

– Эй, Мэт, хочешь, кое-что покажу?

Я вдруг вспомнил как Бобби, научил меня одному фокусу, по его собственным словам, почерпнутым из неудавшейся боксерской карьеры старшего брата.