Читаем Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959–1983 полностью

Вы меня спрашиваете, как я отношусь к Мейерхольду и Эйзенштейну. Мейерхольд мне ничего плохого не сделал; я работал когда-то в его театральном институте, преподавал философию. Мне недавно напомнили, что в тридцатых годах я читал перед труппой театра доклад о «Борисе Годунове» Пушкина, которого они собирались ставить. И Мейерхольд, и супруга его Зинаида в самых лестных выражениях оценивали сей вклад в их дело. Но даже мученичество Мейерхольда не может заставить меня забыть, как сам он, захватив в свои руки палку в качестве главы театрального отдела Наркомпроса первых лет революции, творил чёрт знает что. Эти левые не стеснялись называть своих противников в искусстве врагами пролетариата, преследовали их всячески. Я мог бы привести много фактов тех лет. А в изобразительном искусстве? Разве не их преследованиям обязаны мы потерей выдающихся, ценнейших представителей старой культуры, как Александр Бенуа, Добужинский, Чехонин, Билибин и много других замечательных художников XX века, которыми будет со временем, я думаю, скоро, гордиться русская культура? Да, есть разное в двадцатом веке! Есть культура тончайшая, насыщенная знанием всей мировой традиции, хотя, быть может, и не такая продуктивная, как то, что было создано в более ранние эпохи. Но это знание, эта традиция, эта тонкость нам необходимы для того, чтобы избегать худшего, для того, чтобы новые народные силы росли наиболее быстрым и благородным путем. И есть другая культура, если можно так называть её, ибо речь идёт о нигилистической истерике последних стадий декадентского искусства, переходящего в открытую проповедь варварства, преклонение перед незнанием, неумением, грубым насилием. Это худший вид интеллигентщины и притом опаснейший для нас, ибо он потворствует темноте, неразвитости, элементарному недостатку культуры. Разве из этого можно сделать что-то серьёзное, растянуть это надолго, ввести в академические рамки, если даже признать, что такая истерика на время оправдана? – Я прекрасно понимаю сценическое движение против мещанского иллюзионизма в театре XIX века, возвращение к «коммедиа дель арте» и т. п., но всё это должно иметь свои границы – не далее Вахтангова и Завадского, двух выучеников МХАТа, пошедших дальше в направлении условности. Е(ирк Мейерхольда – это уже плоть от плоти варварской истерики, это не умный взгляд на мировую культуру с современной точки зрения, а попытка стать дикарём, пойти в дураки, прикинуться тупицей, потому что в тупости счастье. Нет, на этом далеко не уедешь! Так называемая «современность» двадцатого века есть не что иное, как самый крайний примитивизм, мечта о возвращении к полному идиотизму, отсутствию интеллекта и в пределе – возвращение к немыслящей материи. Автомобилизм, спорт, реклама, цирковые номера – весь набор сигналов этой современности рассчитан именно на войну против духа. Однако и надутая мускулатура этой новой не-интеллектуальной жизни такая хилая, фальшивая, такой вздор!

Об Эйзенштейне скажу, что это тоже сомнительная величина. Хорош был «Потёмкин», если выбросить из него экспрессионистские мелькания и другие дешёвые эффекты. А «Александр Невский» и «Иоанн Грозный» – это уже нечто совершенно «нордическое», а вовсе не коммунистическое. Явный путь от ультралевизны к тому, что из этого начала неизбежно, по тенденции своей, растёт. Жил бы он в Китае, и снимал бы уже фильмы из жизни Конфуция.

Однако на сегодня хватит. Будьте здоровы и благополучны. Кажется, я поработал на Ваше интервью.

Ваш

Мих. Лифшиц

<p>10 марта 1965 г</p>

Дорогой Владимир!

Я давно Вам не писал, да и вообще не писал никому. Дело в том, что в январе-феврале с.г. меня сильно тряхнула стенокардия, так что я даже не мог держать перо в руках, не говоря о машинке. После этого я лечился жестокими методами, и сейчас мне лучше. Большое спасибо за предложение кордипина – я его уже испробовал, но он мне не помог. Больше помогли разные методы воздействия на поджелудочную железу, в которой теперь видят эпицентр моего землетрясения. А вот мепробамат – если у Вас будет возможность, пришлите с кем-нибудь. Я надеюсь, что Вы можете получить что-то за меня из журнала «Эстетика» – так на лекарства хватит. Если нужна доверенность, то напишите, пожалуйста. Но пусть не переводят через банк в Москву, как недавно это сделали венгры. Я предпочитаю потратить < деньги > на книги или художественные принадлежности в Чехии.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука