Письма. Том II (1933–1935)

В дополнение к нашему журналу заседаний № 36 не могу не написать Вам совершенно экстренно в связи с предполагаемой Конвенцией Пакта Мира[175]. Прочтите это письмо в Вашем заседании Совета. Прочтите его со всем вниманием, ибо в нем звучит Указ непреложный, неисполнение которого может повлечь за собою самые страшные последствия. В прошлой телеграмме нашей Вы видели Указ полученный — Указ самый точный, который требует самого внимательного и неотложного исполнения. В Указе сказано обращение ко всем нашим учреждениям и обществам, чтобы они в высшей мере объединено сотрудничали и не разделяли сил своих в подготовлении этой Конвенции. Значит, все, кто следует Указам Вл[адыки], должны принести в этом государственном деле все свои возможности. Не может быть и речи, чтобы какие-либо иные соображения могли отвлекать внимание наших ближайших сотрудников на какие-то другие решения и предприятия; как я уже писал Вам, конвенция Пакта должна быть рассматриваема как действие, полезное как всему миру, так и всем нашим задачам. По-прежнему я не настаиваю, будет ли это конвенция в Вашингтоне, или, может быть, ее легче собрать в Музее в Нью-Йорке и послать в Вашингтон для представления правительству значительную и представительную комиссию от Конвенции. На месте Вы увидите, что более исполнимо и доступно как материально, так и духовно. Во всяком случае, как Вы отлично понимаете, Конвенция должна быть внушительной. Если наш театр Музея будет битком набит, это даст впечатление внушительности, но если в Вашингтоне почему-либо почувствуется малочисленность, то это может не привлечь внимание правительства. Итак, повторяю, сделайте как можно внушительнее во всех доступных пределах. Но сейчас, кроме этого обстоятельства, для нас еще более важно подчеркнуть, чтобы Указ Вл[адыки] был выполнен в полной мере. Представьте себе на минуту, что в силу каких-либо частных соображений кто-либо из ближайших сотрудников начнет воздерживаться от полномерного участия в подготовлении к Конвенции, — какой ужас из этого получится. Этот ужас внутреннего разложения отзовется не только на Конвенции; он отзовется на всех наших делах; он разрушит все уже слагавшиеся планы и возможности; он извратит энтузиазм наших атторнэй[176] и всех реорганизационных последствий. Словом, Вам всем должно быть совершенно ясно, что в такие исторические моменты продвижения были бы преступно неуместны какие-либо разложения и разделения. Один за всех — все за одного. Так говорил в момент энтузиазма один из наших советников, но затем его энтузиазм поник; не почувствовал ли он где-то какие-то внутренние разделения. Я уже писал Вам о высшей мере необходимого великодушия, но сейчас я скажу Вам не только о великодушии, но о простой преданности Указам. Подчеркиваю, что в этом случае, как и было указано в телеграмме, передававшей Указ, Веление Вл[адыки] было передано очень точно, не оставляя никаких личных рассуждений. Было сказано, чтобы все без исключения наши учреждения и наши общества устремились бы к Конвенции Пакта Мира и в этом нашли бы путь к сотрудничеству с правительством. Значит, каждое учреждение наше должно приурочить свои планы к Конвенции Мира, чтобы никакая причина не легла черной преградой по пути Светлого продвижения. Конечно, мы уверены, что Вы в полном согласии и великодушии и сердечности работаете в эти трудные дни, и мы знаем, что именно в этом залог успеха. Не хочу думать, что в ком бы то ни было мелькнула бы черта несогласованности. Да и не может быть несогласованности там, где сказано так твердо и определенно. Потому напрягите все силы, чтобы привлечь участие лучших людей, а такое сотрудничество привлекается лишь под знаком единения. Люди чувствуют в сердце каждую несогласованную вибрацию, поэтому Вы все, имеющие отношение к вибрации музыки, литературы, духовности, совершенно твердо досмотрите, чтобы никакая мелочь постыдная не помешала продвижению великого света. Говорю тверже, чем всегда, ибо знаю, какие опасности заключались бы в неисполнении Указа Вл[адыки].

Духом с Вами.

49 Н. К. Рерих — М. де Во Фалипо*

14 июня 1933 г. [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Мой дорогой Друг!