Письма с войны

- Ты не настоящий учитель, – поддразнила Руби, поддевая её ступнёй. В ответ она получила сердитый взгляд и жест, который воспитанникам Тины, определенно, видеть не стоило.

- Ох, – простонала Кэтрин, подняв руки и качая головой, – хватит об училках. Никаких училок, пожалуйста.

- Мы должны как-нибудь проследить за ним.

- Я могу загрузить его бумажной работой так, что у него не будет времени ни на что, кроме дома.

- Я могу плюнуть ему в еду.

- Нет, – Кэт наклонилась к кофейному столику, чтобы налить себе третий бокал красного вина. – Я хочу, чтоб он признался, – она отпила сразу половину, – тогда я получу половину его денег.

Женщины рассмеялись. Кэтрин чокнулась бокалом с бутылкой Смирновки в руках Руби.

- Никогда не связывайтесь с юристом, – ухмыльнулась официантка.

- Но знаете, что меня поражает? – Нолан помолчала, опустошая бокал. – Я всё еще переживаю, понимаете? Каждый раз, как он отправляется в патруль, и я знаю, что он в патруле. Или когда он возвращается домой и прихрамывает, потому что бежал за каким-то карманником или за Понго и потянул мышцу. Я всё еще переживаю, что с ним может произойти что-то более серьёзное.

- А чего ты хотела, дорогая, вы ведь женаты столько лет.

- Быть роботом, лишенным эмоций.

- Как я? – пошутила Миллс.

- Как ты была когда-то, – поддразнила в ответ Кэтрин.

- Я бы никогда так не смогла, – вдруг сказала Руби и быстро обернулась на женщин, сидящих на диване. – Не обижайтесь, – извинилась она, пожав плечами.

- Чего не смогла? – уточнила брюнетка.

- Жить так, как живете вы. Строить отношения с кем-то, кто рискует, борясь с преступностью, как Дэвид. Быть женой офицера.

- Я не… – хотела возразить Миллс.

- Да, Реджина, ты – жена офицера, – перебила Тина.

- Ты вот боишься за Дэвида, здесь, в Сторибруке, – кивнула девушка Кэтрин. – Я представить не могу, каково это – переживать за Эмму, которая в Ираке.

- Ты встречаешься с Августом! – возразила Реджина, чуть повышая голос.

- Но он здесь, – тихо ответила Руби.

Такой неожиданный поворот их разговора выбил Реджину из колеи, и она в раздумье откинулась на спинку дивана. Женщина всегда думала, что неразумно с её стороны так быстро и отчаянно влюбиться в солдата, в Эмму. Но услышать такое от кого-то ещё? Это совсем другое. Комната погрузилась в неловкое молчание, нарушаемое только звуком телевизора. Джош Харнетт как раз, дурачась, гонялся за Кейт Бекинсейл вокруг ангара.

Да, это было нетрадиционно, и раньше она и подумать не могла ни о чем подобном. Но всё меняется. Руби ласково похлопала Реджину по колену, Кэтрин молча сжала её руку, но именно Тина озвучила вопрос, который задавали себе многие горожане:

- Как ты с этим справляешься? – брюнетка непонимающе вздернула бровь. – Отношения на расстоянии – это одно, но, Реджина, она ведь воюет!

- Сейчас не 1920-е. Она не спит в окопах каждый день, – ощетинилась Миллс.

- Да, но она носит форму, этого достаточно, чтоб превратиться в живую мишень! Что, если с ней что-нибудь случится?

- Она хороший солдат, мисс Белл, – в голосе Реджины появились интонации мэра, будто резкие слова могли заглушить её собственные страхи, высказанные кем-то другим. – И она многим жертвует, защищая страну, вы не имеете даже права сомневаться в ней.

- Я не сомневаюсь в ней, Реджина, я всего лишь реалистка.

- Ты так говоришь, будто профессия Эммы – смертный приговор.

- Я спрашиваю, как ты можешь об этом не думать, – Тина сидела на краю кресла. Она повысила голос и теперь спорила с Реджиной поверх голов Руби и Кэтрин, которые сжались и сидели тихо, предпочитая не вмешиваться. – Я не сомневаюсь в ней, я не осуждаю тебя. Ты сильная, Реджина. И я спрашиваю лишь потому, что из всех, кого я знаю, ты последняя, кто пошел бы на такое сумасшествие!

- Сумасшествие? – медленно повторила брюнетка, поднимаясь. Тина поморщилась, Кэтрин заметно вздрогнула. Руби быстро отодвинулась в сторону. – Ты считаешь это сумасшествием?

- Не сумасшествие, – поправилась Тина, осторожно поднимаясь следом. Что бы она не собиралась сказать, Реджина резко оборвала воспитательницу.

- А взять на себя ответственность за четверых подростков, которые только и делали, что хулиганили и воровали, разве не сумасшествие?

Тина помрачнела:

- Они хорошие дети.

- А Эмма хороший солдат. Наверное, один из лучших. И мне не нравится то, как ты треплешь её имя.

- Реджина, я не пытаюсь тебя обидеть.

- Тебе не нужно пытаться, дорогая, – Реджина поставила бокал на столик и взяла со стойки сумочку и пальто.

- Да ладно вам, – с надеждой подала голос Руби, – давайте досмотрим фильм.

Но Реджина не ответила. Сейчас она была слишком поглощена своими мыслями и тревогами и не сумела разглядеть почти явный комплимент там, где ей почудилось оскорбление. Эмма всегда вернётся. Пускай на месяц, на неделю, пусть даже на день. Пусть у них не будет ничего, кроме телефонных разговоров. Она всегда вернется домой. Она верит в это. Они не понимают. Никто не смеет отбирать у Реджины её веру.

- Реджина, не уходи, – позвала Кэтрин, но ответом ей послужил хлопок двери.

* * *