Письма незнакомке

– Превосходно! – воскликнул Леон Лоран. – Превосходно! Я уже представляю, как я это скажу… Менетрие! Если вы не закончите пьесу в течение месяца, вы недостойны театра.

Через месяц пьеса была завершена. Теперь мы знаем, что она оправдала все надежды Клер и Лорана. Но когда после читки пьесы в театре, ставшей подлинным триумфом автора, Лоран явился к нему, чтобы договориться о распределении ролей, сроках постановки и репетициях, вид у актера был озабоченный и смущенный. Кристиану, болезненно мнительному, как все художники, когда дело касается их творений, показалось, что Лоран не вполне удовлетворен.

– Нет, – сказал он жене после того, как Леон Лоран ушел. – Нет, что-то его не устраивает… Но что?… Он мне не сказал… Ничего не сказал… Но что-то неуловимое… Я не стану утверждать, что пьеса ему не нравится… Наоборот, он опять говорил о своей роли и о сцене в ареопаге с увлечением, в искренности которого невозможно усомниться… Но у него какая-то задняя мысль… В чем дело? Не понимаю…

Клер улыбнулась.

– Кристиан, – сказала она. – Вы – великий писатель, и я от всей души восхищаюсь вами. Но вы трогательно наивны во всем, что касается самых простых человеческих отношений. Поверьте мне, даже не видя Лорана, я совершенно твердо знаю, что произошло.

– Что же?

– Вернее сказать – чего не произошло. Чего не хватает… А не хватает в вашей пьесе, дорогой, роли для Элен Мессьер… Признайтесь по справедливости, что я вас об этом предупреждала.

Кристиан раздраженно возразил:

– А какая тут могла быть роль для Мессьер? Она прелестная комедийная актриса, ей отлично удаются образы Мюссе и Мариво, но что ей, скажите на милость, делать в политической трагедии?

– Ах, любовь моя, вы смешиваете совершенно разные проблемы! Речь идет совсем не о том, что Элен будет делать в политической трагедии. Все гораздо проще – речь идет о том, что сделать, чтобы Леон Лоран жил в добром согласии со своей любовницей.

– Элен Мессьер – любовница Леона Лорана?

– Вы свалились с луны, дорогой? Они живут вместе вот уже четыре года.

– Откуда я мог это знать? И при чем здесь моя пьеса? Так вы думаете, что Лорану хочется…

– Я не думаю, Кристиан, я твердо знаю, что Лоран хочет и, если вы его к этому вынудите, потребует роли для Мессьер. Замечу, кстати, что, по-моему, не так уж трудно доставить ему это удовольствие… Почему бы вам не добавить одно действующее лицо…

– Ни за что! Это разрушит всю композицию моей пьесы…

– Дело ваше, Кристиан… Но мы еще вернемся к этой теме…

Они и в самом деле вернулись к этой теме, когда Леон Лоран, который становился все более озабоченным и хмурым, начал говорить о трудностях постановки, о прежних обязательствах театра, о предстоящих гастролях. Кристиан, которому с тех пор, как он закончил пьесу, не терпелось увидеть ее на сцене, тоже стал раздражительным и мрачным.

– Друг мой, – сказала ему Клер, – оставьте меня как-нибудь наедине с Лораном. Мне он решится высказать все, что у него на душе, и я обещаю вам все уладить… Разумеется, с условием, что вы напишете женскую роль.

– Да как же я ее напишу? Не могу же я переделывать пьесу, которую я имею смелость считать произведением искусства, по прихоти…

– Ох, Кристиан, ведь это же легче легкого, да еще при вашей богатой фантазии… Ну вот хотя бы во втором акте, когда македонцы организуют в Афинах пятую колонну, почему бы им не прибегнуть к услугам умной куртизанки, подруги влиятельных афинян, банкиров и государственных деятелей… Вот вам готовый персонаж – и, кстати сказать, вполне правдоподобный.

– Гм, пожалуй… И при этом можно… А знаете, вы правы, очень интересно показать секретные методы пропаганды, старые как мир…

Клер знала, что каждое семя, брошенное в воображение Кристиана, обязательно даст росток. Теперь она взялась за Лорана и тут тоже одержала полную победу.

– Ах, что за чудесная мысль! – с облегчением сказал Лоран. – Понимаете, я не смел заговорить об этом с вашим мужем – к нему невозможно подступиться, когда речь идет о его произведениях, – но публика очень плохо принимает пьесы без женщин… Даже Шекспир в «Юлии Цезаре»… Да и Корнель ввел в драму Горациев фигуру Сабины, а Расин Арисию в миф о Федре… И потом, мадам, вам я признаюсь откровенно: я бы не хотел ставить пьесу, где у Элен не будет роли… Не хотел бы… Понимаете, она молода, она привязана ко мне, но она любит танцевать, как огня боится одиночества… Если я буду каждый вечер занят в театре, она станет проводить время с другими мужчинами, и, сознаюсь вам, я потеряю покой… Но если ваш муж напишет для нее маленькую роль, все уладится… Через неделю мы начнем репетировать…

Так родился образ Миррины. Создавая ее, Кристиан вспоминал одновременно и некоторых героинь Аристофана, женщин остроумных и циничных, и кокеток Мариво, играя которых Элен Мессьер стяжала первые лавры. Из этого парадоксального сочетания, к удивлению самого автора, родился оригинальный и пленительный образ. «На редкость выигрышная роль», – говорил Лоран.