Письма мёртвой Ксане

А за стихотворение Жди меня и я вернусь которое ты мне в прошлый раз прислала спасибо. Я не успел ответить потому что сразу в наступление пошли. А там такая катавасия не до писем столько наших ребят полегло. Хоть у нас в батарее это стихотворение уже есть и все друг у друга переписали. Даже Азмет Хатхоху по русски писать не умеет но выучил наизусть. Да это не важно всё равно приятно что ты так думаешь и о своём женском долге помнишь. Я этот намёк понимаю и тоже хорошо помню как мы с тобой жили. И когда дойду до Берлина то вернусь и мы с тобой будем жить ещё лучше и никогда не сориться. Правда? Ты у меня молодец и обязательно должна меня дождаться. Потому что сама знаешь никто тебе не умеет сделать так хорошо как я. И ты же сама говорила что все кто был до меня они все намного хуже по сравнению со мной.

Я не знаю когда нам снова в бой а если бы и знал то не имел бы права разглашать потому что это военная тайна и только вредитель и враг станет её разглашать. Но покачто отдыхаем и вся батарея этому радуется потомучто очень устали. Вчера вместо убитых прибыло пополнение и мы теперь обучаем необстрелянных бойцов как надо обращаться с миномётом и прочие действия производить чтобы не только артогонь был меткий но и самому по дурости не найти себе погибель. Это не шутка и одним днём не научишь. Целая наука ведь. Но когда прикажет наш Великий Вождь Товарищ Сталин то мы снова пойдём вперёд и тогда гитлеру будет окончательный гроб и всей его фашистской своре полный капут.

Ну так вот дела все мои я тебе описал и все мои новости какие были за последнее время. Пиши пожалуста по чаще а то я тут сильно скучаю. С горячим сержантским приветом с освобождённой Украины! Твой А. 9 августа 1944 года».

Заметив, что Андрей отложил прочитанное письмо и собрался приняться за другое, Ксана подсела сзади – обняла, прижавшись к его спине упругой грудью. И защекотала шею влажными губами:

– Ты что, явился сюда письма читать?

– Так я же… Пока ты вещи перебираешь…

– А я, между прочим, уже закончила – ты не заметил?

– Не заметил, – только теперь, окинув взглядом комнату, он увидел, что дверцы платяного шкафа закрыты, да и на кровати пусто: Ксана успела сложить все вещи обратно в сундучок.

– Так что, пойдём ко мне в комнату? – она провела пальцами по тыльной стороне его кисти. – Девушка не хочет ждать, понял?

– Ну пойдём, – Андрей закрыл папку и стал завязывать тесёмки.

– А письма – если тебе так уж интересно – можешь забрать себе.

– Да, в общем-то, любопытно было бы почитать. Нет, серьёзно, я могу взять их домой?

– Конечно. Всё равно выбрасывать, кому они здесь нужны.

– Ладно, тогда заберу.

– Бери-бери. Только пойдём уже скорее, – она встала. Приподняв подол халатика, игриво повиляла попкой; и поманила Андрея за собой.

Когда они оказались в её комнате, Ксана заперла дверь на защёлку и принялась стаскивать с него рубашку. Её движения были порывисты и – пожалуй, слегка преувеличенно – торопливы. Но Андрею это нравилось. То была игра, в которую они играли каждый раз, когда оказывались наедине.

Он отнёс её на диван. И, обняв, накрыл своим телом.

Ксана, щекоча горячим дыханием его грудь, протянула руку вниз – помогла Андрею войти в неё, а затем впилась ногтями в его бёдра.

– Быстрей! – шептала она. – Ещё быстрей! Ещё!

Всё-таки удивительно. Четырнадцать лет разницы в возрасте – оказывается, такой пустяк… Четырнадцать лет разделяло их, однако Андрей этого совершенно не чувствовал. Может быть, всё правильно? Может быть, не существовало между ними никакой разницы – да и вообще, не существовало ничего, кроме этого вихря, этого жгучего, несказанного, всепроникающего потока, который неостановимо уносил обоих в упоительно стонущую, кричащую, хрипящую и клокочущую бездну первобытного наслаждения?

А если так, то чего ещё можно желать от жизни?

Ничего.

И, приподнявшись на руках, Андрей не прекращал размашистых движений. Пот застилал ему глаза, стекал по лицу – капли срывались с подбородка и падали на тело Ксаны, вздрагивавшее при каждом его толчке и подававшееся навстречу…

Пролог – 6

Дома Андрей перебрал содержимое картонной папки. И убедился, что письма разложены в хронологическом порядке (в конце каждого из них была проставлена дата). Тогда он приготовил себе чай, сделал два бутерброда с варёной колбасой; отнёс всё это на журнальный столик и придвинул его к дивану.

В комнате было душно. Потому он открыл дверь на балкон и разделся догола.