Письма к тайной возлюбленной

Почти сразу же она оказалась на круто уходящем вверх склоне. Тропа была усеяна камнями и ухабами, а временами поперек нее протягивались корни деревьев. И идти по ней оказалось чертовски трудно, так что она начала понимать, что имел в виду Роб, говоря о ее сапожках. Но она не собиралась признавать его правоту — да ни в жизнь!

— Чья это земля? — спросила она у его затылка. Кажется, такие тропы обычно бывают в заповедниках.

— Моя, — с удивлением услышала она ответ Роба. — Она принадлежала Милли и отошла мне как часть сделки.

— О!

Линдси не знала, что речь шла и о земельном участке. Не то чтобы это смогло повлиять на ее тогдашнее решение, но все же странно было думать о том, что если бы она приняла предложение Милли, то все это — все эти громадные высоченные деревья и земля под ними — принадлежало бы ей. Теперь тропа, по которой они шли, выровнялась и зазмеилась по почти плоской, поросшей мхом земле, заставив Линдси почувствовать себя так, словно она попала в другой мир. Она невольно смотрела по сторонам с изумлением: неожиданное зрелище заставило ее забыть о ноющих ногах. А благодаря более ровной поверхности ей уже не приходилось с таким вниманием выбирать место для следующего шага.

— Она ничего здесь не меняла, если не считать нескольких отметок для троп, — добавил он, поразив Линдси тем, что добровольно поделился какой-то информацией. И ради разнообразия в его тоне не было гнева. — А за годы жизни здесь она проложила эту тропу и еще несколько.

— Удивительно! — Это действительно потрясло Линдси. Тетя Милли была первопроходцем! И при том, насколько ей самой сейчас было трудно идти по этой тропе (и, Боже, они снова начали подниматься, огибая скалистый выступ!), ей трудно было даже представить, каково было впервые прокладывать здесь тропу. Выбирать самый правильней путь… впрочем, любой путь. Сделать так, чтобы тропа куда-то приводила. — Это… впечатляет.

— А она вообще впечатляла, — заявил он, продолжая шагать впереди нее так, словно крутой склон, по которому они сейчас двигались, был просто ровной дорогой. — И она всегда разрешала приезжим использовать эти тропы. Она сама дала им названия и сделала схемы маршрутов, чтобы их можно было раздавать.

Каким бы поразительным все это ни казалось, но, снова очутившись на более ровном участке тропы, Линдси приступила к тому, что ей действительно хотелось выяснить:

— А как вы смогли так хорошо узнать тетю Милли за столь короткое время перед ее смертью?

Поскольку Роб шел все так же впереди нее, было хорошо видно, как он пожал плечами.

— Я приехал сюда прошлой весной — и мне нужна была работа. Она наняла меня помогать ей с каноэ и выполнять кое-какие дела по дому и двору. А потом она рекомендовала меня другим людям, которые хотели что-то строить.

Линдси выслушала его ответ, инстинктивно почувствовав, что за этими словами стоит нечто гораздо более значительное.

— Похоже, вы ей понравились.

Он снова пожал плечами, а потом поднырнул под низко нависшую ветку, коротко посоветовав ей беречь голову. Она послушалась, нырнув следом за ним, стараясь при этом смотреть под ноги и отчаянно надеясь, что не подвернет ногу раньше, чем поход закончится.

— Наверное, вы были с ней вежливее, чем со всеми остальными, — предположила она вслух.

Тут Роб остановился и обернулся к ней. Линдси решила, что это должен был быть злобный взгляд, но сама она восприняла его скорее как страстный и жаркий. Наверное, ее мозгам полезнее, когда он ведет себя по-хамски, раз результатом двух минут вежливого разговора становится такое.

Пытаясь не обращать внимания на колкие мурашки, побежавшие вниз по ее спине, она добавила:

— Вы показались мне человеком, который говорит все напрямую, так что я решила, что вы можете это оценить.

Ради разнообразия она не смогла понять, что выражает его лицо — но, возможно, потому, что вроде как утонула в его глубоких карих глазах. И хотя время от времени они выходили из-под плотного полога ветвей, накрывавшего почти всю тропу, в этот момент они снова оказались под ним, из-за чего у нее возникло ощущение, будто она вроде как… окутана вместе с ним какой-то незримой пеленой. Очень… интимно. Примерно так же, как два дня назад, у нее в номере, когда ее так сильно к нему влекло. И ей пришлось с испугом признать, что ее опять к нему влечет.

Каменистая и пыльная тропа — не самое лучшее место для секса, но, наверное, она могла бы пойти и на это, если бы все пошло к тому.

— Наверное, могу, — ответил он, наконец.

«Заняться сексом?» — потрясенно подумала она, но тут же опомнилась. Нет, они ведь говорили о прямоте — и о том, что он может это оценить.

— У нас просто сразу возник контакт, — добавил он.

Он имел в виду себя и тетю Милли. Потому что они ведь говорили именно об этом. А не о сексе на трассе. Не о любви в пыли. Очень жаль, что ей так сильно хочется его поцеловать.