Письма к тайной возлюбленной

Его взгляд скользнул по ее фигуре (отчего по ней пробежала легкая дрожь), но остановился на ее обуви.

— И наденьте на ноги что-нибудь практичное для прогулки пешком.

— Не беспокойтесь, — заверила его Линдси. — И спасибо вам.

Роб плохо спал. Ему снились какие-то туманные сны с ее участием. Или, по крайней мере, там была какая-то женщина в короткой рубашечке с леопардовым рисунком, которая могла быть ею. А сны порой бывают чертовски реальными. Он все еще ощущал пальцами ее нагую грудь — упругую, но нежную, податливую.

Дело плохо!

С другой стороны, это все-таки лучше, чем кошмары, так что, наверное, ему не следует жаловаться. Хотя после его приезда в Лосиный Ручей кошмары перестали быть проблемой, он за свою жизнь успел их навидаться.

Если он строго ограничит свои шашни с этой красоткой снами, то, наверное, мир не рухнет.

И если говорить честно, он даже был огорчен, что будильник включился до того, как сон закончился. До того, как секс закончился. На самом деле даже до того, как они добрались до секса: ему запомнилось лишь, что они извивались, прикасались, двигались в такт. Но не более того. Нет — этого хватило только на то, чтобы он возбудился.

Теперь он сидел на диване в предрассветной тишине и через венецианское окно смотрел, как воздух постепенно начинает светлеть. Потом его взгляд упал на Кинга, который спал, свернувшись на своем коврике у задней двери. Изумленно покачав головой, он резко вернулся к реальности. Зачем он, к черту, согласился пойти с ней в поход?

Не то чтобы ему не нравилось рано вставать: когда становилось теплее, он каждый день примерно в это время уже начинал работать. Но сейчас было странно встать до рассвета и копошиться в темноте, стараясь не разбудить собаку, и все из-за того, что в его жизнь вторглась внучатая племянница Милли.

Он перевел взгляд на свои брюки. Она вот-вот должна прийти, а у него эрекция размером с Монтану. Ну, может, не с Монтану, но она достаточно хорошо заметна через джинсы. Отлично, только этого ему не хватает: показать Эбби, что он ее хочет!

Стремительно встав, он тихо прошел в ванную и наклонился над раковиной, не включая свет. Повернув кран, он плеснул себе на лицо холодной воды.

Ого, свежо!

Но недостаточно свежо, чтобы устранить его эрекцию.

Едва Роб успел вернуться в гостиную, как от двери раздался чертов стук. В рассветной тиши он казался в десять раз громче, так что пес вздрогнул, а потом вскочил и залаял как сумасшедший. Дьявольщина! Он почему-то забыл, что она начнет стучать, иначе ждал бы ее на крыльце.

Он поспешно подхватил свой зимний пуховый жилет и натянул его. Жилет нужен был как защита от холода, но к тому же можно было надеяться, что он скроет то, что происходит за молнией на ширинке. А потом он распахнул дверь, чтобы предупредить новый стук.

Она стояла перед ним в том же черном пальтишке с пышным меховым воротником, которое было на ней накануне. А еще на ней были нарядные джинсы и модные черные сапоги на высоком каблуке и с острыми носками. Выглядела она роскошно. А еще — нелепо.

— По-вашему — это практичная обувь? — спросил он, уставившись на ее ноги.

— Доброе утро. Это ведь сапоги, разве не практичная обувь?

— Вы не сможете пройти в них восемь километров.

— Ну, я проходила в них всю Великолепную милю и даже не раз в один и тот же день. Вот так-то!

Она сопроводила это заявление решительным кивком, явно считая, что доказала его ошибку.

Он шагнул через порог и закрыл за собой дверь.

И тут он ощутил ее аромат. Запах был какой-то легкий, свежий и чуть-чуть цветочный. Наверное, это был ее шампунь. Но он был приятный, и, похоже, его члену он тоже понравился, поскольку он нисколько не обмяк.

Пока они шли к началу тропы — он шагал по пустынному шоссе, а она следовала в нескольких шагах позади, — он продолжал досадовать на то, что согласился с ней идти. Но она была права, когда сказала, что Милли бы этого захотела, и, похоже, она догадалась, что это его убедит. По правде говоря, ради Милли он сделал бы что угодно. Он знал ее меньше года, но она… вообще-то она стала для него лучшим другом за всю его жизнь.

Роб не разрешал себе испытывать теплые чувства к людям, но для Милли сделал исключение — почти с самого начала. Было что-то такое в ее взгляде и голосе… Мягкая мудрость, снисходительность по отношению к жизни.

А это действительно означало, что Милли захотела бы, чтобы он повел ее племянницу в этот поход. Потому он это сейчас и делает.

Пока они шли по дороге, огибавшей озеро, солнце уже начало подниматься, чуть освещая поверхность воды, и Роб впитал в себя еще немного спокойствия, которое обнаружил здесь прошлым летом, и снова почувствовал благодарность за то, что нашел Милли и позволил ей изменить его жизнь.

Когда они добрались до начала тропы около поворота шоссе (о чем возвещала славная деревянная табличка), Линдси почувствовала облегчение, решив, что по земляной дорожке идти будет легче, чем топать по твердому асфальту. Роб сошел с дороги и шагнул под плотные кроны деревьев, которые затеняли начало тропы. Она последовала за ним.