Письма к Евгении или Предупреждение против предрассудков

Вам известно, сударыня, что богословы уверяют, будто священное писание, краткому разбору которого я посвятил предыдущее письмо, не содержит ни одного слова, не продиктованного самим духом божьим; все мои рассуждения по этому поводу должны доказать вам, что в этом случае нужно признать, что бог составил самое никчемное, самое бессмысленное, самое противоречивое сочинение; короче говоря, всякий здравомыслящий человек устыдился бы признать себя автором подобного труда. Если какое-нибудь пророчество в отношении христиан и оправдалось, то это, конечно, слова пророка Исайи: "Будете слышать и не услышите и не поймете". По этому поводу мы можем заметить, что и не стоило говорить только для того, чтобы быть непонятным; не стоило богу являть себя для того лишь, чтобы ничему не научить людей.

Незачем поэтому удивляться, что христиане, хотя и считают себя божьими избранниками, которым бог явил себя, не имеют сколько-нибудь ясного представления ни о своем боге, ни о его повелениях, ни о том, как надо понимать его пророков. Писания, из которых они черпают свои сведения, могут только запутать самые простые понятия, сбить человека с толку и породить бесконечные споры. Если таково и было намерение бога, то с этой задачей он справился наилучшим образом. Христианские богословы всегда расходились в понимании истин, самолично изреченных богом; все их усилия пока что не привели к сколько-нибудь удовлетворительному истолкованию священного писания, и все одна за другой изобретавшиеся догмы никогда не смогут оправдать в глазах здравомыслящего человека поведения якобы бесконечно совершенного существа.

Надо сказать, что многие богословы, отлично сознавая, к каким неприятностям может привести чтение священного писания, предусмотрительно изъяли его из обращения среди простого и невежественного народа; они поняли, что знакомство со священным писанием может лишь опорочить его, и что всякий человек, обладающий простым здравым смыслом, найдет в нем слишком много бессмыслиц (1). Пророчества, таким образом, не доходят до тех, кому они якобы предназначались; нужно удостоиться таинства священства, чтобы черпать в священном писании познания, предназначенные божеством для всех его возлюбленных детей. Справляются ли, однако, сами священники с теми трудностями, на которые наталкиваешься на каждой странице этих книг? Дают ли они нам более ясные представления о промысле божьем благодаря размышлению над сокрытыми в священном писании тайнами? Конечно, нет; они только объясняют одни тайны другими; они еще больше осложняют и затемняют каждое и без того темное место в писании; редко-редко богословам удается сговориться между собой, но даже и тогда их толкования не становятся понятнее, и наш разум по-прежнему недоумевает.

В чем богословы действительно пришли к единомыслию - так это в утверждении, что человеческий разум, созданный якобы самим же богом, порочен; не равносильно ли это обвинению бога в бессилии, несправедливости и коварстве? Почему бог, создавая разумное существо, не наделил его совершенным разумом? Нам отвечают, что человеческий разум неизбежно должен быть ограничен; что тварь не может претендовать на совершенство; что пути господни не совпадают с путями человеческими. Но тогда почему же бога оскорбляют неизбежные несовершенства его творений? На каком же основании справедливый бог может требовать, чтобы наш разум принимал нечто такое, чего он не в силах понять? Как же может нечто, стоящее выше нашего понимания, быть предназначено для нас - существ с ограниченным разумом? Если бог бесконечен, как может смертное, конечное существо рассуждать о нем? Если тайны и сокровенные замыслы божества не могут по своей природе быть постигнуты человеком, зачем без конца твердить ему о них? Если бы бог пожелал, чтобы мы участвовали в его замыслах, разве не должен был он наделить нас разумом, способным овладеть требующимися для этого познаниями?