Письма из ссылки

Вы опрашиваете моего мнения насчет Конгресса. Я не имею пока ни окончательного текста программы, ни резолюций Конгресса, за исключением тактической резолюции по докладу Бухарина, полученной вчера. Проекты резолюций не печатались, как известно, чтобы не дать "посторонним" сравнить их с окончательным текстом Поэтому значительная часть прений звучала для читателей "намеками на то, чего не ведает никто". Окончательное суждение можно будет вынести после получения всех решений. Пока ограничиваюсь предварительными замечаниями.

1. Пытаюсь открыть новую полосу, Конгресс не завершил

старой. Одна полоса вклинивается в другую механически.

По многим вопросам оппортунистические, ревизионистские

предпосылки сочетаются то с оппортунистическими, то с

ультралевыми выводами. Конгресс линял даже в течение ме

сяца своих заседаний, линял скорее "влево". Наиболее оп

портунистическое истолкование стабилизации дано в первом

докладе Бухарина. Но уже в самом хвосте тезисов по его

докладу прибавлены слова "о возможности крутых истори

ческих переломов", заимствованные дословно из наших до

кументов, но совершенно не мотивированные характеристи

кой империалистской эпохи.

Несмотря на прилив новых колониальных и вообще заокеанских элементов, несмотря на живые струйки, пробивающиеся в речах и предложениях многих и многих делегатов -- общий дух руководства Конгресса и его решений есть дух эклектики и эпигонства.

2. Хотя, как сказано, окончательного текста программы

нет, но ясно, что дальше маскировки наиболее обнаженных

мест дело не пошло. Программа есть убийственное закрепле

ние эклектики, и потому станет идейным источником самых

различных оппортунистических, ревизионистских и ультрале

вых нагноений. Программа, как и все вообще решения Ше

стого конгресса, открывают эпоху глубокой дифференциации

внутри Конгресса.

3. Конгресс работал все время, озираясь на оппозицию.

Конгресс шел под знаком обороны -- обороны от нас. Это

придавало ему особенную неуверенность и сбивчивость. Он

страховался оговорками по каждому вопросу. Кто захочет,

возьмет тезис; кто не захочет, воспользуется оговоркой. Во

всяком случае, оппозиция занимала один из важнейших

"секторов" в зале заседания, хотя ее представителей там,

по-видимому, не было. Только по вопросу о программе резко

в нашем духе высказался представитель Индонезии Альфон-со (Правда, No 191).

Вопрос о стабилизации решался по-разному в разные

моменты Конгресса, опять-таки под большим влиянием на

шей постановки вопроса. Для Европы и Америки стабилиза

ция превращена в "органическую", а не "случайную" (Буха

рин). Из этого нелепого противопоставления могут быть лег

ко сделаны выводы, порывающие со всей ленинской оценкой

империалистической эпохи (см. 2-ю главу моей критики про

екта программы). В то же самое время для Китая -- "рево

люция продолжается". Кто считает, что Китай после пора

жений вступил в довольно длительный межреволюционный

период, тот ликвидатор.

На период "органической" стабилизации совершенно

не дано программы переходных боевых требований, кроме

лозунга борьбы с войной.

Лозунг борьбы с войной поставлен изолированно, ме

ханически, по-бухарински, и партиям предложено на этой

борьбе "сосредоточить все свои силы". Как будто есть осо

бый секрет борьбы с войной, помимо правильной революци

онной политики борьбы с буржуазией и ее государством.

Совершенно так же поставлен Бухариным вопрос о борьбе с социал-демократией. "Мы, мол, всему научились, а вот бороться с социал-демократией еще не научились". Как будто борьба с социал-демократией есть особое "искусство", независимое от правильной революционной линии.

Но если не дана программа переходных требований,

то и борьба за власть отодвинута в неопределенную даль.

Одной из важнейших задач европейских компартий указана

борьба за... китайскую революцию. Но в Китае сейчас рево

люции нет и есть контрреволюция. Когда возродится в Ки

тае революция -- неизвестно. Перспектива же революции в

самой Европе практически совершенно снята.

Прямо-таки постыдный характер имел доклад Кууси

нена о колониальных и полуколониальных странах. Бедняга

попросту отрыгнул в непереваренном виде весь меньшевизм.

Мартынов имел удовольствие слушать себя снова таким, ка

ким он был двадцать лет тому назад. То обстоятельство, что

Конгресс не смел Куусинена с трибуны грязной метлой, само

собой представляется угрожающим.

Вопрос о "крестьянских" и "рабоче-крестьянских" пар

тиях остался открытым. К Крестинтерну не решились при

коснуться. Раздавались решительные голоса за создание кре

стьянских и рабоче-крестьянских партий и за вхождение в

них компартий. Возражения имели не принципиальный, а

трусливо ограничительный характер. Нашел ли этот вопрос

какое-либо отражение в резолюциях, еще не знаю. Между тем это вопрос жизни и смерти для колониальных компартий, да и для всего Коминтерна.

Лозунг демократической рабоче-крестьянской дикта

туры окончательно превращен в надысторическую абстрак

цию для четырех пятых человечества (Азия, Африка, Южная

Америка..). Дебаты на Конгрессе, даже сквозь подчищен

ные, приглаженные и подмалеванные отчеты "Правды",