Письма из Ламбарене

За время, пока та или иная посылка доходит до Ламбарене, она обходится уже в три раза дороже, чем в Европе. Наценка эта составляется из стоимости упаковки, которая должна быть очень тщательной, стоимости провоза по железной дороге и морем, погрузки и разгрузки, колониальной пошлины, провоза по реке и больших потерь, проистекающих от жары, подмочки в пакгаузах или от грубого обращения с ящиками при погрузке и выгрузке.

Мы по-прежнему совершенно здоровы. Никаких следов лихорадки; нужно только несколько дней передышки.

В ту минуту, когда я дописываю эти строки, к берегу причаливает больной проказой старик. Вместе с женой он прибыл сюда из лагуны Фернан Вас, расположенной к югу от мыса Лопес и соединенной с Огове коротеньким рукавом реки. Несчастным пришлось прогрести свыше трехсот километров против течения, и от усталости они едва стоят на ногах.

V От января до июня 1914

Ламбарене, конец июня 1914 г.

Конец января и начало февраля мы с женой провели в Талагуге, занятые лечением миссионера Хермана, который страдал фурункулезом и жестокой лихорадкой. Одновременно я лечил и больных окрестных деревень.

Среди моих пациентов оказался маленький мальчик, который ни за что не хотел войти в комнату, куда его пришлось втаскивать силой, — так велик был его ужас передо мной. Как выяснилось потом, он был уверен, что доктор собирается убить его и съесть.

Несчастный мальчуган знал людоедство не из детских сказок, а из страшной действительности, ибо среди туземцев пангве оно окончательно не вывелось еще и до сих пор. Трудно определенно сказать, в каких областях оно продолжает существовать, ибо из страха перед тяжким наказанием негры каждый такой случай тщательным образом скрывают. Совсем недавно из окрестностей Ламбарене один из местных жителей отправился в близлежащие деревни, чтобы напомнить должникам о числящихся за ними недоимках. Назад он не вернулся. Точно так же исчез один работник, живший неподалеку от Самкиты. Знающие эти места утверждают, что здесь «пропавший без вести» иногда означает «съеден». Не перевелась здесь окончательно также и торговля невольниками, несмотря на всю борьбу, которую ведут с ней правительство и миссионеры. Однако существование ее все тоже скрывают. Мне не раз случалось видеть среди лиц, сопровождающих больного, человека, чертами своими резко отличающегося от осевшего или постоянно живущего здесь племени. Но стоит мне только спросить кого-нибудь, не невольник ли это, как меня с какой-то особой усмешкой начинают уверять, что это всего лишь «слуга».

Участь этих непризнанных рабов не из тяжких. Нет оснований думать, что им приходится терпеть жестокое обращение. Они и не помышляют о том, чтобы бежать или обращаться за защитою к правительству. Когда учиняется следствие, они, как правило, решительным образом отрицают, что они невольники. Очень часто случается, что по прошествии нескольких лет их принимают в племя и они получают свободу и право на оседлую жизнь. Последнее оказывается для них самым важным.

Причину того, что тайное рабство существует в нижнем течении Огове и поныне, следует искать в царящем в глубине страны голоде. Весь ужас Экваториальной Африки заключается в том, что там не растет и никогда не росло ни плодовых растений, ни фруктовых деревьев. Банановые кусты, маниок, ямс (диоскорея), бататы и масличная пальма не произрастали здесь искони, а были завезены сюда португальцами с Вест-Индских островов. Этим они принесли Африке неоценимую пользу. В местностях, куда эти полезные растения еще не проникли или где они как следует не привились, царит постоянный голод. Это и вынуждает родителей продавать детей в районы, лежащие ниже по течению реки, — там они по крайней мере будут сыты.

Один из таких голодных районов находится, по-видимому, в верхнем течении реки Нгунди, притока Огове. Оттуда и прибывает большинство невольников Огове. Оттуда у меня есть больные, принадлежащие к числу «землеедов». Голод приучает всех этих туземцев есть землю, и привычка эта сохраняется у них даже тогда, когда они перестают голодать.

В том, что масличная пальма привезена в Огове из других мест, можно убедиться еще и сейчас. По берегам реки и вокруг озер, где когда-то были или есть и поныне деревни, мы находим целые рощи масличных пальм. Но как только, идя по проселочным дорогам, попадаешь в девственный лес, в места, где никогда не жил человек, то не встретишь ни единой.

На обратном пути из Талагуги мы прожили два дня в Самките у эльзасского миссионера Мореля и его жены.