Письма из Ламбарене

Капитану небольшого торгового судна потребовалось сделать кое-какую починку в киле вытащенного на берег судна. Ему пришлось так вытягивать шею, что затылок обожгло солнцем. Он тоже был после этого на волосок от смерти.

Капитан маленького парохода, которому самому пришлось пострадать от солнечного удара, оказался настолько любезен, что предложил заехать за мной, чтобы отвезти меня на миссионерский пункт в Нгомо. Жена моя поехала вместе со мною, чтобы ухаживать за больной.

По совету одного опытного колониального врача я стал лечить солнечный удар так, как лечат малярию: вводил внутримышечно концентрированный раствор хинина. Можно считать доказанным, что облучение солнцем особенно опасно для больных малярией; некоторые врачи утверждают даже, что едва ли не половину всех симптомов следует отнести за счет возникающего под действием солнечного удара приступа этой болезни.

Вслед за тем в подобных случаях, для того чтобы избежать поражения почек, которое может оказаться крайне опасным и даже угрожать жизни пациента, — ибо тогда он уже не сможет принимать внутрь никаких лекарств и все будет вызывать рвоту, — необходимо бывает ввести достаточное количество жидкости. Самое лучшее — это ввести подкожно или внутривенно пол-литра дистиллированной и стерилизованной воды, в которой растворено четыре с половиной грамма очищенной поваренной соли.

По возвращении из Нгомо мы были приятно поражены, узнав, что предназначенный под больницу барак из рифленого железа готов. Две недели спустя была в основном закончена и внутренняя его отделка. Мы с Жозефом выбрались из курятника и устроились на новом месте; моя жена усердно нам помогала.

За постройку этого барака я глубоко благодарен обоим миссионерам-ремесленникам — г-ну Касту и г-ну Оттману. Г-н Каст — швейцарец, г-н Оттман — аргентинец. Большую роль сыграло то, что мы могли обсудить вместе с ними все детали и что оба они приняли во внимание те соображения, которые диктовались мне медициной. Поэтому, несмотря на то что барак очень мал и примитивен, все в нем до последней мелочи продумано с исключительной тщательностью. Использован каждый уголок.

В бараке этом два помещения, по четыре квадратных метра каждое; первое предназначено для приема больных, второе — операционная. К ним примыкают две боковые каморки, прикрытые выступами крыши. Одна служит аптекой, другая — стерилизационной.

Пол цементный. Окна очень большие и доходят до самой крыши. Благодаря этому горячий воздух не скопляется под крышей, а рассеивается. Все поражаются тому, как у меня прохладно в помещении, хотя, вообще-то говоря, в тропиках бараки из рифленого железа пользуются дурной славой, как очень душные. Окна не остеклены и только затянуты сеткой из тонкой проволоки, оберегающей от москитов. Снаружи сделаны ставни на случай бури.

По стенам тянутся широкие полки. Иные сколочены из лучших пород дерева. В нашем распоряжении не было обыкновенных досок, а напилить новые стоило бы значительно дороже, чем использовать те, которые у нас имелись в наличии, не говоря уже о том, что это на несколько недель задержало бы весь ход работ.

Под крышей натянута белая парусина, которая служит потолком; она предохраняет от москитов, иначе те проникали бы сюда сквозь каждую щель.

В декабре были готовы комната для ожидания и барак для приема больных. Оба эти помещения построены наподобие больших негритянских хижин — из нетесаного дерева и листьев рафии. Часть строительных работ я выполнил сам под руководством миссионера Кристоля. Стационар для больных насчитывает тринадцать метров в длину и шесть в ширину. Большая хижина отдана в распоряжение Жозефа.

Строения эти расположены по обе стороны дороги длиною в двадцать пять метров, ведущей от барака из рифленого железа к речной бухте, куда пристают туземные каноэ с больными. Бухта эта укрылась в тени великолепного мангового дерева.

После того как крыша стационара была готова, я взял палку с острым концом и начертил ею на глиняном полу шестнадцать больших прямоугольников. Каждый из них обозначал место, где должна быть поставлена койка. Между койками предусматривались проходы.

Потом я созвал больных и прибывших с ними родственников, которые до этого как попало размещались под навесом для лодок. Каждому больному отводился отдельный прямоугольник, где должна была стоять его койка. Родственникам были розданы топоры, чтобы они могли сколотить эти койки из досок. Протянутая веревка указывала высоту, которую должны иметь эти койки.

Четверть часа спустя каноэ понеслись вверх и вниз по течению, чтобы доставить дерево.

Вечером койки уже готовы. Они состоят из четырех соединенных под прямым углом крепких брусков, на которые вдоль и поперек положены рейки, связанные между собою лианами. Матрацев у нас нет, их заменяет сено.