Письма

В том, что достославный Тимофей, если бы его стремлений ко благу не пресек нечестивый Евсевий, соделался бы человеком, значимым для всей вселенной и известным всем, — думаю, благоразумие твое не сомневается. О том же, что и при этом он небесславно кончил жизнь свою, но за доблестные свои дела восхваляется всеми, — узнай от нас. А если надлежит сказать и нечто удивительное, то замечу, что, может быть, не столько бывают благоискусными поощряемые к добродетели и увенчиваемые за оную, сколько те, которые, когда им препятствуют и не дозволяют ни помыслить о том, что такое добродетель, ни упражняться в ней, оказываются, однако же, искренними любителями ее, ибо открывается томление ума их.

288. Пресвитеру Иераку.

Написанное тобою ко мне письмо обнаружило крайнее смиренномудрие. Если же станешь отрицать сие, то обличит тебя и то изречение, которое приложил ты к письму с намерением узнать от меня нечто. Ибо сказал ты: и меня, последнего из всех и как бы некоего изверга, научи, почему Бог изрек устами Исаии, что грехи кающихся, если они яко червленое, убелит яко волну, и если яко багряное, — яко снег (Ис.1:18)?

Дивлюсь твоему смиренномудрию и тому, что сие самое высокое совершенство Павлово возложил ты на себя, как диадему. Ибо и он называл себя извергом (1 Кор.15:8), хотя сам трудился над усовершенствованием рожденных преждевременно и вторично рождал не сохранивших в себе Божественных черт: Чадца, имиже паки болезную, доколе не изобразится в вас Христос (Гал.4:19). Приступлю же к краткому истолкованию. И посему сказываю, что Бог обещал здесь грехи тягчайшие уврачевать в средней, а грехи средние — в высшей мере.

289. Монаху Петру.

Не надобно, блаженный, все дозволять бесстыдным и невоздержным глазам, но вместо узды надлежит возлагать на них стыдливость, чтобы впоследствии не подвергнуться наказанию за лукавое пожелание, которое и здесь терзает и бичует сердце неумолимее палачей, заграждает эту пристань естества, то есть сон, и заставляет всегда оставаться и томиться среди моря.

Потому и Спаситель, избавляя нас от хлопот и излишних забот, желая, чтобы без них протекали мы поприще целомудрия, угрожал тяжким наказанием, назначенным для тех, которые стараются пытливо смотреть. Угрожал более всего для того, чтобы подавить корень страсти, а потом и для того, чтобы, уязвленные стрелою лицезрения, не навлекли мы на себя неудобоизлечимую или и неисцельную болезнь. Ибо кто не видит, тот не только вернее, но и легче победит пожелание.

290. Епископу Лампетию.

По поводу слухов о Зосиме.

Хотя и сам сильно скорблю по причине этих ни с чем не сообразных происшествий, однако же, не теряю рассудка.

291. Епископу Феодосию.

Тем, что сделавшие одно и то же несут в сей жизни не одинаковое наказание, подтверждается учением о всеобщем Суде. А то, что не все соблюдаются для тамошнего наказания, пробуждает людей наиболее грубых и ленивых, приводя их к той мысли, что они непременно будут наказаны там, хотя и избегут наказания здесь. Ибо, если никто не будет там наказан, то по какой причине некоторые понесли наказание здесь? То, что праведники и люди, украшенные всякою добродетелью, потерпели здесь много бед, указывает на уготованные им там венцы. А то, что некоторые из них и здесь были в чести, сделано ради грехолюбивых, чтобы они, сочтя добродетель причиною бедствий, не бежали от нее всеми силами.

292. Пресвитеру Агафону.

Что значит сие:священницы, глаголите в сердце Иерусалиму(Ис.40:2)?

Поскольку слово, когда не сопровождается делом, не идет далее слуха, одушевляемое же делом, как сильное и действенное, проникает во глубины и касается души, то посему и изрек Бог сие повеление, которое желаешь ты уразуметь: священницы, глаголите в сердце Иерусалиму. Ибо таких, которые говорят слуху, много, и они недостойны священства, а таких, которые говорят сердцу, немного, и справедливо, если они будут увенчаны саном священства.

293. Диакону Евтонию.

Если, согрешив в чем–либо сносном и удобоисцелимом, мы потерпим здесь что–либо тяжкое, то сим загладим грехи. Если же согрешим, поступив бесчеловечно и непростительно, то, если и понесем наказание здесь, то несмотря на сие, подвергнемся наказанию и там, впрочем, более легкому. А если избежим здесь наказания, там потерпим ничем не смягченную и не облегченную казнь.