Письма

Что не соблюдающий благовременности всякого дела не достигает искомого блага, видно это само собою; что всяческая добра во время свое (Еккл.3:11), сему научил Екклесиаст. Посему, если это действительно так, почему удивительным тебе кажется сказанное Спасителем о мудром и верном домоприставнике, что он даст пищу во время. Ибо неблаговременное всегда прискорбно, и благодеяние, оказанное не вовремя, теряет имя свое. Например, один и тот же хлеб голодному сладок и вожделенен, а сытому — не очень; одно и то же питие жаждущему весьма пригодно, а упившемуся — отвратительно. Поэтому, по какой причине от одного и того же происходит не одно и то же? Очевидно, в зависимости от благовременности. Она подаваемое делает и большим, и вожделеннейшим.

Посему надлежит не только подавать (это может быть и не важно), но подавать вовремя, ибо это, хотя бы поданное было и мало, делает оное большим, а если велико, обращает в самое великое. Посему–то и Песнопевец, прославляя благодеяния Божии, присовокупил и сие: вся к Тебе чают, дати пищу им во благо время (Пс.103:27). Ибо не только питает Бог, но питает благовременно. А всего важнее, — питая всех, подавать вовремя. И если угодно видеть, как исполняется это на плодах, произращаемых землею, то смотри: не в одно время бывают пшеница, вино и елей, и древесные плоды, и разнообразие цветов. Но сначала зеленеют луга, за ними следует жатва, за ней — виноград, а гроздь отсылает земледелателя к маслине. И времена года составляют как бы какой превосходный хоровод и продолжительностью своею дают отдохновение земледельцу. Ибо, если бы все вместе приходило в свою зрелость, искусство земледельца стеснялось бы краткостью времени, и все бы гибло и портилось, потому что не достало бы у него сил убрать все в одно время.

261. Чтецу Арсенуфию.

Как и петь надлежит с разумением, и молиться — с трезвенностью, так и просить надлежит не то, что нам кажется хорошим, но то, что Сам Дающий признает добрым и полезным. Ибо многие, по причине богатства, провели жизнь спокойную, но наконец, из–за различных козней, утратили и настоящую, и будущую жизнь. Добившись начальствования, доставляющего поводы к кражам (не скажу — к прибыткам), лишились и того, что имели. Постаравшись вступить в супружество с благообразною женщиною и думая, что в этом найдут для себя радости, чрез сие–то самое и подверглись наиболее опасностям и войнам. Постаравшись приобрести наивысшую телесную силу и крепость, но проводя зверскую жизнь и не познав благородства души (потому что омрачены были в них наилучшие ее силы), наконец сделались пищею зверей, претерпев бесславную и окаянную кончину. Посему, оставив все это, будем просить у Бога того, что Сам Он признает для нас полезным.

262. Ему же.

Прекрасно богатство для того, кто употребляет его на дело и хорошо им распоряжается. Прекрасна бедность для того, кто умеет переносить ее великодушно. Прекрасна и слава для того, кто пользуется ею для покровительства угнетенных. Прекрасно и бесславие для того, кто решился быть любомудрым. Прекрасно и начальствование для того, кто начальствует по справедливости и прав начальнических не употребляет к обиде низших. Прекрасна и сила для того, кто расточает ее на защиту слабейших. Посему, будем винить не самые вещи, которые могут быть орудиями и добродетели, и порока, но собственное свое произволение, которое, по преизбытку нерадения, предает поруганию и красоту орудий.

263. Ему же.

Одна часть времени уже улетела, той, которая казалось бы, наступила, не видно, и та, которая ожидается еще в будущем, пройдет. Ибо как сильное течение воды не позволяет распознавать в точности, какая она, потому что быстротою опережает наблюдение, так, может быть, и в еще большей мере, стремление времени, поспешающее к концу, легко протекает, и людям, не показав ничего явственного и постоянного, оставляет как бы тени сновидений.

264. Диакону Евтонию.

Имей, премудрый, признательное сердце и твердую душу, и все, что ни случится, обратится к твоей славе и к стыду врагов. Если же вознерадишь, то своей славе нанесешь вред, а противникам доставишь торжество и ближним своим — печаль.

265. Сиятельнейшему Дорофею.

Из людей одни по тупости ума не доходят до правды. Другие, хотя и доходят, по быстроте ума, но торгуют правдой по любостяжательности, за золото продавая свой приговор и за взятку приводя в колебание весы правосудия. А иные искажают правду из угодливости к кому–то, из лести, из страха. Посему, судье надлежит быть и благоразумным, и неподкупным, стоять и выше денег, и почтительности, и лести, и страха. Ибо если он поддастся которой–либо из сих страстей, то все испортит.