Письма (1870)

Мне случайно достался здесь "Вестник Европы" за нынешний год, и я просмотрел все нумера. Меня изумило даже. Неужели такая, неслыханная еще до сих пор у нас посредственность (разве исключая булгаринскую "Северную пчелу") - могла иметь подобный успех (6000 экземпляров и 2-е издание!). Вот что значит всем по плечу. Какое подлое подлаживание под уличное мнение. Самая последняя казенщина либерализма! Вот что, значит, успевает у нас! Издают, впрочем, ловко, в 1-е число каждого месяца, и литераторов много. Я прочел между прочим "Казнь Тропмана" Тургенева. Вы можете иметь другое мнение, Николай Николаевич, но меня эта напыщенная и щепетильная статья возмутила. Почему он всё конфузится и твердит, что не имел (1) права тут быть? Да, конечно, если только на спектакль пришел; но человек, на поверхности земной, не имеет права отвертываться и игнорировать то, что происходит на земле, и есть высшие нравственные причины на то.

Homo sum et nihil humanum... и т. д. Всего комичнее, что он в конце отвертывается и не видит, как казнят в последнюю минуту: "Смотрите, господа, как я деликатно воспитан! Не мог выдержать". (2) Впрочем, он себя выдает: главное впечатление статьи в результате - ужасная забота, до последней щепетильности, о себе, о своей целости и своем спокойствии, и это в виду отрубленной (3) головы! Плевать, впрочем, на них всех. Надоели они мне ужасно. Я считаю Тургенева самым исписавшимся из всех исписавшихся русских писателей, - что бы Вы ни писали "за Тургенева", Никол<ай> Николаевич, - уж простите.

С мнениями Вашими о Вашей деятельности еще раз в высочайшей степени не согласен.

А как бы славно было хоть на минутку увидеться. И отчего бы Вам не съездить на месяц за границу? Двести рублей с проездом, не более, а если 300 - то и по Европе можно проехать. Заехали бы в Дрезден, повидались бы. Разве нельзя?

До свидания, благодарю Вас еще раз. Не оставьте меня, позаботьтесь если только можно.

Ваш весь Федор Достоевский.

Анна Григорьевна Вам кланяется. Она совсем измучена и кормлением и заботами. А тут еще эти неприятности!

(1) было начато: уме<л>

(2) далее было начато: Эта дрянная статья

(3) было: отнятой

392. С. А. ИВАНОВОЙ 2 (14) июля 1870. Дрезден

Дрезден, 2/14 июля/70.

Милый друг Сонечка, хотел тотчас же отвечать Вам и промедлил. И занятия, и всякие скверные хлопоты тому причиною. Да вот еще что: манера Ваша, вас всех, московских друзей, - не выставлять адресса.

По письму Вашему видно, что Вы переселились к Елене Павловне. Коли так, куда же мне адрессовать? Заметьте и то, что я могу потерять или заложить куда-нибудь письмо с последним адрессом Вашим. Теперь я три дня рылся и перерыл все листочки за все три года. Но все-таки знаю адресс, хоть и старый, и адресую на него. Дойдет или нет? Как хотите, такие вопросы руки отнимают. Умоляю Вас хоть для меня писать письма не по женской манере, то есть выставляйте число и всегда адресс, - ей-богу, лучше будет.

Ваше письмо произвело на меня тяжелое впечатление, добрый друг мой. Так неужели, если б Вы уехали в деревню, они бы Вам осенью уж и не достали переводов? Что Вы себя мучаете-то? Вам нужно здоровье и счастье. Вы работаете с утра до ночи. (1) Вам нужно замуж выходить, Соня, голубчик мой, не сердитесь на меня, Христа ради, за мои слова. Счастье раз в жизни дается, а потом ведь всё горе, всё горе. Ну так и надо к нему приготовиться, став в возможно-нормальные отношения. Простите меня, что я, три года не видав Вас, так пишу. Ведь это не советы с моей стороны, это просто (2) горячие желания. Не могу же я Вас не любить!

Что же касается до моего возвращения осенью в Россию, то это, разумеется, только фантазия, хотя и могущая осуществиться, но только фантазия. Вот увидим. Насчет же всех Ваших остальных советов (продажи романа, возвращения без денег ввиду невозможности того, чтоб кредиторы арестовали меня, и проч.) - скажу (3) Вам, что всё это Вы написали по неопытности, не зная сущности дела. Я уже двадцать пять лет литератором и никогда еще не видал, чтоб сам автор шел предлагать книгопродавцам 2-е издание. (Тем более через других, равнодушных, которым всё равно). Если предлагаете сами, то получаете десятую долю стоимости. Издатель, то есть купец, (4) всегда сам приходит, и тогда вместо каждой сотни получается по тысяче. "Идиот" же опоздал; ему еще прошлого года надо было быть изданным. Насчет же кредиторов, - то поверьте, засадят, как пить дадут, и вся их выгода в том. Уверяю Вас, что им известно, сколько я, н<а>прим<ер>, могу получить за роман с "Р<усского> в<естни>ка" или с "Зари". Они и засадят в надежде, что тот или другой журнал или кто-нибудь выкупят. Будьте уверены. Нет, воротиться надо не так.