Письма (1857)

То, что Вы остаетесь зиму в Петербурге, меня чрезвычайно обрадовало. Действительно будет время поговорить и вспомнить прошедшее. И настанет же наконец это время, не всё же мне маяться! Известие, что X. готова опять начать, меня несколько беспокоит. Ради бога, будьте осторожнее. Кроме худого, кроме новых цепей - ничего быть не может. Да и не возвратится то, что уже давно прошло. Эта женщина должна бы знать это. Да, наконец, и лета ее. Конечно, ей вся выгода Вас опять заманить, но не Вам.

Пишете Вы мне о другой особе и о тяжких обстоятельствах. То, что Вы говорите, действительно нерадостно. Желал бы я это знать в подробности, только, уж разумеется, не на письме. На письме ничего не выйдет. Сколько я ни размышлял о Вас, голубчик мой, на днях, мне всё кажется, что Вы точь-в-точь остались такой же, как и были, то есть сердцем. Это и хорошо, а отчасти и дурно. Я так рад был за Вас, два года назад, когда Вы ушли путешествовать. Я думал, что Вам это поможет, переродит Вас. Очень рад, что с отцом у Вас лучше дела. Знаете ли, что это почти главное и что этим очень, очень нужно дорожить?

Вы пишете, что Вам нужно устроиться. Но неужели эти дела еще не решены у Вас с отцом? Боже мой, какое же, однако ж, Ваше положение? Разрешить его необходимо, но как можно мягче. Вот мое мнение. Впрочем, об этом много поговорим, и поговорим душа в душу. Вы правы, (1) говоря о моей дружбе. Никто никогда не желал Вам столько добра, сколько я. Что Ваши сестры? У меня два толстых и незапечатанных пакета Вашей домашней переписки. Разумеется, я ничего не читал. Если мне позволят приехать в Петербург, то первоначально я приеду один, без жены, и остановлюсь у брата. Пробуду в Петербурге с неделю. Найму квартиру, всё устрою и тогда уже отправлюсь за женой и за нашей, которого надо пристроить. Напишите, куда бы пристроить моего мальчика, но так, чтоб получше, где легче, где возможнее и скорее? Дайте мне совет. A propos: знакомы ли вы с Петром Петровичем Семеновым, который был у нас в Сибири, после Вас, - мой превосходный знакомый. Это прекрасный человек, а прекрасных людей надо искать. Если знакомы, то передайте ему мой поклон и расскажите ему обо мне.

Марья Дмитриевна Вам очень кланяется. Я уже писал Вам, что она очень часто Вас вспоминает. Ваш портрет постоянно у нас на столе. Прощайте, бесценный мой, посещайте брата. Обнимаю Вас. Помните Вашего друга - пишите.

Ф. Достоевский.

(1) далее было начато: у Вас не

159. M. M. ДОСТОЕВСКОМУ 9 октября 1859. Тверь

Тверь, 9 октября 59.

Получил, бесценный мой Миша, твое письмо от 6-го вчера, в ту минуту, когда сам сидел за письмом к тебе. Твое письмо меня огорошило. Я отложил начатое послание до сегодня, чтоб обдумать всё здраво и хладнокровно - и хорошо сделал. Теперь я всё расположил в уме своем и сообщаю тебе мою окончательную мысль. Всё письмо это будет самое эгоистическое, об одних моих делах. Приготовься же слушать.

Во-первых, голубчик мой, на Некрасова предложение согласиться невозможно. Ты правду говоришь: всё оттого, что торгаши. Правда и то, что роман (1) им не очень понравился, или, по крайней мере, они остались в сомнении. Им не в первый раз становиться в тупик и браковать хорошие вещи. Правда, и роман не имеет внешнего эффекта. Что Некрасов (2) в сомнении, это он тонко дал знать известием, что давал читать одному из ближайших сотрудников "Современника". Но что они не находят его совсем дурным, доказывает то, что они предлагают за него деньги. За совершенную дурную вещь не дали бы нигде ни гроша.

Правда, наконец, и то, что сомнения их не очень сильны и что, может быть, они находят вещь хорошею. Но торгашество обуяло. Я как будто наизусть вижу их образ действия. Во-первых, я бьюсь об заклад, что Некрасов справлялся из-под руки в "Русском вестнике" и узнал всю историю. Да и времени довольно было справиться. Там в "Р<усском> в<естнике>" наверно провели идею, что "зелен; ягодки нет зрелой". Оба журнала пикируются между собою издавна. Щекотливо напечатать то, что забраковал "Р<усский> вестник", и дать 120, за что "Р<усский> вестник" не дал и 100. Надо было поломаться. Купить непременно дешевле 100 и поместить в будущем году, в летних месяцах, чтоб показать литераторам и публике, что купили для балласта. Таким образом в случае неуспеха они себя обеспечили. А если успех, - давай бог! Они ничего не теряют. Во-первых, за хорошую вещь заплатили страшно дешево, значит, умеют обделывать дела. А во-2-х, умели угадать хорошее, там, где "Вестник" не умел ничего разобрать... Но и кроме того, кроме всех этих интриг с "Вестником", Некрасов - чуткое животное. Узнав историю с "Вестником" и зная, что я, приехав из Сибири, истратился, нуждаюсь, - как не предложить такому пролетарию сбавку цены? Непременно согласится! - думают они. Он нарочно и продержал так долго, зная наверно, что я в ожидании и уверенности денег загрязну в нужде еще более и соглашусь наверно на всё, что мне ни дадут, - были бы хоть какие-нибудь деньги!