Пища богов

Блуждания Каддльса по Лондону кончились на другой день утром, потому что он к тому времени сильно проголодался. Заметив неподалеку, около булочной, тележку, нагруженную свежими, аппетитно пахнущими хлебами, он сначала поколебался немного, а потом стал на колени и принялся грабить. Пока булочник бегал за полицией, проголодавшийся гигант успел опустошить всю тележку, и громадная рука его, просунувшись через окно в самую лавку, обшарила шкапы и полки. Набрав себе булок и продолжая жевать, молодой Каддльс пошел дальше по улице и начал приглядываться к колбасным лавкам, чтобы запастись чем-нибудь повкуснее. А так как Лондон в то время отличала безработица и дороговизна съестных припасов, то голодная толпа квартала, по которому проходил гигант, отнеслась к его поступку с большой симпатией: аплодировала, смеялась и кричала «браво!»

— Я хочу есть, — отвечал Каддльс полисмену, пробовавшему внушить ему элементарные понятия о праве собственности.

— Браво! Браво! — кричала толпа.

Но около колбасной лавки гигант был остановлен шестью полисменами, которые начали колотить его по ногам своими палочками.

— Послушайте, любезный, — сказал ему офицер полиции, — вам ведь не дозволяется уходить из места жительства. Пойдемте-ка, я провожу вас домой.

Не тут-то было, однако! Много времени истратила полиция, прежде чем ей удалось одержать верх над гигантом. Долго, говорят, гонялись за ним по улицам, возя с собой телегу, нагруженную канатами и цепями, предназначенными для того, чтобы заменить при аресте наручники, но поймать его не могли.

Убивать Каддльса не хотели.

— Он не принадлежал к числу заговорщиков, — сказал Катергам, — и я вовсе не желаю обагрять свои руки кровью невинного… пока не испытаю всех других средств, — прибавил он нерешительно.

Сначала Каддльс не понимал, что его хотят арестовать, а когда понял, то посоветовал полицейским не дурить и, прибавив шагу, скрылся от них. Уйдя подальше от Харроу-Роуд, где совершил ограбление булочной, он направился в Сент-Джонс-Вуд и уселся в чьем-то саду. Но тут полиция на него напала.

— Да оставьте вы меня, наконец, в покое! — воскликнул Каддльс, вскакивая и отправляясь далее через сады, при чем опрокинул несколько заборов, передавил цветники и попортил дорожки. Полисмены, однако, не отставали. Большинство из них бежали по улице, вдоль заборов, а один, особенно юркий и энергичный, следовал как раз по пятам гиганта. Когда последний вышел на Эджвер-Роуд, то произвел, конечно, обычное смятение в толпе полисменов (на этот раз некоторые были с ружьями), и один из них, конный, отдавил Каддльсу ногу, за что был им вышвырнут из седла.

— Не трогайте меня! — гаркнул опять несчастный гигант. — Я вам ничего не сделал.

До настоящей минуты Каддльс был безоружен, так как бросил свой заступ еще в Тайд-парке, но теперь, рассердившись, почувствовал необходимость вооружиться. С этой целью он вернулся назад, на товарную станцию Западной железной дороги, выломал там высокий железный штатив электрического фонаря и, взвалив его на плечи, побрел далее.

В Уолтэме он почему-то повернул к западу, а потом через кладбище вышел на Хайгет-хилл, откуда виден весь Лондон. Здесь он присел в чьем-то садике, спиною к дому. Был как раз полдень. Будучи с раннего утра на ногах, гигант устал, а преследования полиции и народа его рассердили. Теперь, впрочем, толпа ему уже не надоедала. Прохожие стали, видимо, несколько побаиваться рассерженного и вооруженного великана, так что близко к нему не подходили, а любовались издали, пользуясь различными прикрытиями.

— Чего они ко мне пристали? — бормотал Каддльс, сердито грызя ногти и глядя на огород, расстилавшийся у его ног. — Должен же я есть! Как будто нельзя оставить меня в покое.

Усталость, печаль, смущение и бессильная злоба отражались на его лице.

— Ничего не понимаю, — продолжал он бормотать. — Ничего не понимаю. Что я им сделал? Зачем они ко мне пристают? Никуда пройти нельзя!.. Вот еще!.. Людишки поганые!.. Работай для них! Ломай известняк!.. Ишь ты, скажите, пожалуйста!.. Никуда пройти не дают!

В эту минуту верхом на каменной стене сада появилась знакомая уже ему фигура полицейского офицера.

— Подите прочь! Не трогайте меня! — раздраженно гаркнул гигант.

— Я должен исполнить свою обязанность, — сказал полисмен, слегка бледнея, но с решительным выражением лица.

— Я вам говорю: не трогайте меня!.. Я так же хочу жить, как и вы… Я хочу есть, хочу думать, хочу смотреть… Кому я мешаю?

— Так велит закон, — полисмен продолжал сидеть на стене, — а закон не мы сочинили.

— Да и не я тоже — сказал Каддльс. — Это вы, маленькие человечки, сочинили его еще прежде, чем я родился… Хороши ваши законы! Не смей есть, не смей двигаться, не смей отдыхать, а только работай на вас!.. Головы преклонить некуда!.. Ишь, выдумали!

— Я тут ни при чем. Мое дело — не спорить и не доказывать, а исполнять закон.

При этом офицер перенес через стену свою ногу и приготовился спрыгнуть в сад, а сзади появились еще несколько полисменов.