Пища богов

Главный результат сознательного ее применения заключался в следующем: гигантские дети подрастали незаметно, но случайная потеря, утечка всегда производили шум и сильное впечатление. Чем больше вырастало детей, тем чаще происходили утечки. Пища ускользала из рук, точно живое существо, преднамеренно убежавшее из-под замка. Перемешанная с мукой, она легким облачком утекала от малейшего ветерка и всюду порождала что-либо крупное. И здесь, и там появлялись гигантские насекомые, растения или животные, происходившие от тех, которые повсюду сопровождают человека.

Деревушка Пангбурн в Беркшире, например, несколько дней должна была бороться с гигантскими муравьями. Три человека были укушены и умерли. Появилась паника, началась война, и хотя неприятель был скоро побежден, но он оставил за собою в природе нечто, уже навсегда изменившееся. Помимо муравьев, в одном месте появилась чудовищной величины трава, в другом — гигантский лопух, в третьем — целая туча гигантских комаров, в четвертом, наконец, тараканы, на которых пришлось охотиться с ружьями.

Во многих уголках земного шара велась отчаянная борьба мелкого с крупным, причем представители первого вели себя порой прямо-таки героически.

Но «основной порядок вещей», по-видимому, не изменился. Люди смотрели на крупное как на случайность, для борьбы с которой достаточно паллиативных средств. По прошествии паники, вызванной хиклиброуским инцидентом, даже Катергам, несмотря на свое красноречие, был вынужден отступить на задний план и прослыть «крайним».

Вождь тогдашней общественной мысли — доктор Уинклс — смело заявил, что «в основном порядке вещей никаких перемен не произошло», и все ему верили. Представители особого направления, называвшегося тогда прогрессивным либерализмом, с восторгом разглагольствовали о безобидности проповедуемого ими прогресса, направленного исключительно на мелкое. Они мечтали о маленьких нациях, маленьких общинах, маленьких самоуправленьицах, маленьких делишках — вообще обо всем маленьком, чистеньком, микроскопически-совершенном. Все крупное они признавали вульгарным.

Тем временем гигантские дети подрастали, набирались сил и знаний, начинали проявлять индивидуальные стремления и вообще медленно готовились к выполнению больших дел, возложенных на них судьбою. Человечество к ним привыкло, признало их любопытной, но не ведущей ни к чему важному игрой природы. Проявлениям их силы и способностей удивлялись, но не особенно — так, как удивляются разным курьезным феноменам. Бульварные газетки рассказывали о том, как дети Коссара втроем поднимают большую пушку, бросают ядра за сотни ярдов и покрывают одним прыжком расстояние в двести футов. Передавали, что ими будто бы выкопана шахта глубже всех существовавших до сих пор, и что эта шахта чуть ли не пройдет со временем через всю толщу земной коры.

Те же газетки писали о том, как гигантские дети будут когда-нибудь срывать целые горы, перекидывать через моря мосты, прорывать туннели и прочее. «Удивительно! Не правда ли? Вот будет удобно тогда жить на свете!» — восклицали маленькие читатели этих газеток и шли заниматься своими делишками, как будто бы гигантские дети созданы исключительно для их удобства. Между тем для этих детей подобные подвиги были простой игрой, пробой сил, не нашедших себе цели. Дети не успели еще познать самих себя. Они играли по-детски, а гигантская сила росла в них на пользу будущего гигантского поколения людей, которые должны были задаться гигантскими целями.

Если взглянуть на этот переходный период издали, в перспективе, то он покажется одним последовательным процессом возникновения крупного племени, но тогда этого никто не замечал, так же, как никто в течение нескольких столетий не замечал упадка Римской империи, который мы теперь рассматриваем как единый и непрерывный процесс. Очевидцы таких процессов обыкновенно не замечают их, потому что видят только деревья и не могут объять своим взором весь лес, ясно очерчивающийся издали. Даже умным людям казалось, что «Пища богов» может дать миру всего лишь несколько необычных, уродливых и беспокойных явлений, которые, правда, с трудом подчиняются установленному порядку, но разрушить его не могут.

Одним словом, для постороннего наблюдателя самым удивительным в это время явлением показалась бы непобедимая энергия масс, спокойно продолжавших делать свое обычное дело, не обращая внимания на зарождение в их среде новой гигантской силы, предназначенной для дел огромного масштаба.