Писатель

На горе сирень цветёт,
Того гляди, сломится.
Парень девушку е…т –
Хочет познакомиться!

Рыжая девочка снова засмеялась.

– Неплохо, Лупоглазый, очень неплохо.

– Можем спеть дуэтом, – предложил Лупоглазый, – можем хоть с концертами выступать по деревням.

– Да, сначала песни, а потом страшные рассказы о расчлененных и зарытых трупах, – согласилась девочка, – уверена, мы будем иметь успех с этим номером.

– Мало ли кто что говорит, – запальчиво сказал Лупоглазый, – людям наплевать. Они решат, что я сумасшедший. Решат, что я насмотрелся криминальной хроники. И просто будут держаться от меня подальше.

– Или решат, что ты опасен для общества, и запрут тебя в сумасшедшем доме. Тебя это устроит?

– Да, если там не будет тебя!

– Размечтался. Лупоглазый! Я буду везде, где будешь ты! В тюрьме, в больнице, в могиле! Тебе никуда от меня не спрятаться.

– Все это пустые разговоры. Ты не можешь ничего мне сделать, а разговоров я не боюсь.

– Что ты сказал? – нахмурилась девочка. – Разговоры? Ты считаешь, что я не могу тебе ничего сделать?

– Да, ты можешь только петь и ругаться, а этого я не боюсь.

– Глупый, глупый Лупоглазый, я могу сделать тебе все, что я захочу, – сказала она, – вот смотри.

Она схватила кастрюлю, в которой варились макароны, и выплеснула ее содержимое на руку Лупоглазому. Тот с удивлением посмотрел на свою руку, облепленную макаронами, как белыми червями, а потом закричал от боли.

– Ну что, теперь ты понимаешь, что я могу сделать с тобой все, что захочу? Теперь тебе больно, Лупоглазый? Теперь тебе страшно?

Лупоглазый кричал, пока у него хватало дыхания. Потом он потерял сознание.

Глава 45

Нина шла по набережной, и каждый следующий шаг давался ей тяжелее, чем предыдущий. Она тяжело дышала, чувствуя, как в ее мышцы изнутри втыкаются острые иголки. Она шла все медленнее и медленнее и в конце концов остановилась. Оглянулась назад – стена психдиспансера белела в лунном свете меньше чем в ста метрах позади. Сколько она сможет пройти за ночь такими темпами? Ее голова опять закружилась, ее повело в сторону. Она едва удержалась на ногах. Посмотрела на свои руки и вспомнила, что она в больничной пижаме. Если кто-нибудь увидит ее в этом виде – ее поймают и вернут обратно в диспансер. Она должна найти какую-нибудь одежду.

Нина подошла к ближайшему дому. Это был большой деревенский дом в пять окон, обнесенный высоким забором. Нина оперлась на забор и опять остановилась, чтобы отдышаться. Вдруг ветер изменился, и в ее лицо пахнуло каким-то необычным сладковатым запахом. Вроде бы дым – но не дым. Нина как завороженная пошла туда, куда ее вел запах. Она увидела небольшой двор, дровяной сарай, груду досок и натянутую между двумя столбами веревку, на которой сушилось белье. Нина нашарила в темноте дверь калитки, отворила ее и вошла во двор. Она подошла к веревке и, наклонив голову, посмотрела на развешанное белье. Там была простыня, оранжевый халат и спортивный костюм.

Нина не слышала, что дверь дома приоткрылась и из нее беззвучно выскользнула тень.

Чтобы дотянуться до веревки, Нине пришлось встать на цыпочки. Деревянные прищепки были влажные от росы, и Нина не сразу смогла снять их с веревки. Нина бросила прищепки на землю, потом потянула на себя сначала спортивные брюки, потом куртку. Это была ярко-красная куртка фирмы «Адидас», тонкая и легкая. Нина одной рукой прижала куртку и брюки к себе и пошла к калитке. Но до калитки она не дошла.

Тень отделилась от стены дома. Это был мужчина – плотный, бритоголовый. Когда на его лицо упал свет от луны, стало видно, как он скалится, а его глаза горят азартом охотника. В его руке было длинное круглое ольховое полено, похожее на дубинку древнего человека. Когда Нина протянула руку к калитке, он поднял полено над головой и с размаху опустил его на голову Нины. Нина упала лицом вперед и повисла всем телом на приоткрытой калитке. Рука Нины разжалась, похищенный красный спортивный костюм упал в траву.

Глава 46

Новиков собирал материалы для статьи весь день. Он отменил все встречи и заперся у себя в кабинете. Он делал звонки, просматривал все факсы, пресс-релизы, новостные сообщения информагентств. Очень скоро он понял, что Железняк прав – в область медленно вползал кризис. И, как в той притче про лягушку, которую варили на медленном огне, изменения происходили так медленно, что их пока никто не чувствовал. Не было никакой паники. Не было банкротств или скандалов из-за неплатежей. Никто не протестовал, не выходил на улицы. Просто кое-где кое-кому задержали зарплату на несколько дней. Учителям в школах не выплатили отпускные. В пару больниц не поставили нужные лекарства. В магазинах пропало детское питание. Паре организаций угрожают отключить телефон за неуплату. Никакой паники. Никакой тревоги. Никто не придавал значения первым звоночкам надвигающегося апокалипсиса.