Пирог от сапожника

– Не знаю, кто вы! – заплакала она. – Я Амалия! Фамилия Хоф! Спасите!

– Сейчас, – откликнулся Димон, вынимая отмычку.

Женщина задрожала.

– Увезете меня отсюда? Честное слово?

– Да, – пообещала я. – Вам определенно требуется помощь врача.

– Врет, врет, врет, – затараторила Наталья, – врет, врет. Все, что скажет, – ложь. Она не моя дочь. Поймала ее в своем доме. Наркоманка залезла через окно, разбила стекло – деньги ей понадобились.

Глава двадцать первая

– Господи, что с людьми делается, – вздохнула Надежда Михайловна. – Вы уверены, что Наталья родная мать Амалии?

– Да, – подтвердила я.

– Вспоминается давний случай, – тихо начал Иван Никифорович. – Мы случайно нашли в квартире на первом этаже лаз в подвал. Папаша там держал дочь-наркоманку. Он ее сначала лечил, по разным врачам водил, лекарства доставал, все методы испробовал. Потом понял, ничего не действует. И тогда мужику идея в голову стукнула. Он сам строитель, поэтому сумел быстро осуществить ее. Вырыл схрон, запихнул в него ребенка, водил регулярно в туалет, в ванную, остальное время держал взаперти. Школьница месяцев пять-шесть там провела, соседи заподозрили неладное, полицию вызвали.

– Амалии меньше повезло, – вздохнула и я, – она год на цепи просидела. Наталья Ивановна, похоже, сумасшедшая.

– Соображает-то дамочка быстро, – возразил Коробков. – Пришла к нам в офис этакая фря! Счет за свои откровения выкатила. А когда узнала, о чем речь пойдет, вмиг переменилась, прикинулась милой, доброй, страдающей матерью, у которой пропала дочь.

– Вот это сразу насторожило, – кивнула я. – Мгновенная полная трансформация. Только что требовала триста тысяч за разговор с ней – и раз! Прямо нежный одуванчик. «Мы с доченькой как пальчики на одной ладошке». Поэтично. Только я уже на тот момент побеседовала с Ольгой Павловной. Золовка рассказала о жене брата не самую приятную правду. Мы все во время второй части беседы с Рыбкиной понимали, что она врет.

– И чего-то боится, – добавил Коробков. – Едва речь зашла об Амалии, дамочка забыла про деньги. Денег на такси не возьмет, сама доедет, водитель внизу, ой, не надо до дома провожать. Почему не надо?

Димон отодвинул один ноутбук.

– Да потому, что мадам не в родное гнездо лететь собралась. А куда? Друзей у нее нет, любовника вроде тоже. Зотова сказала, что сестра ее мужа в последний год стала на день, а то и на больший срок исчезать. Короче, когда Рыбкина от нас вышла, проследил за ней по камерам. Врунья она бессовестная. Никакой тачки с водителем не было, женщина отошла от нашего здания, вызвала такси, доехала на нем до двадцатого километра шоссе, отпустила машину и ушла в глубь деревьев. В лесу камер нет, но если пройти полтора километра, окажешься в деревне, где у Амалии дом. Родное дитя с матерью не общается, зачем госпоже Рыбкиной в село? Да еще сразу после нашей беседы? Всполошилась она после вопроса про дочь. Странно все! Здесь что-то не так!

Коробков почесал нос.

– Интуиция сработала, а я привык ей доверять. Она меня до сих пор не подводила.

– Можем записать себе в карму спасение Амалии. Но мы пока ни на йоту не продвинулись в деле Игиных, – опять вздохнула я, – даже близко не подошли к разгадке.

На мой телефон прилетело сообщение, я прочитала его и встала.

– Амалия проснулась, поела, хочет поговорить, но только со мной.

– Я в офис, – сообщил Димон. – Иммануила-то нашли?

– Да, он дома спрятался, – хором ответили мы с Риной, потом мама Ивана Никифоровича добавила: – Бедный мальчик перепугался насмерть от звука этой еки-пуки! Кошачий психотерапевт – прохвост.

– Радостно, что ты это поняла, – кивнул Иван Никифорович.

– Котик опять пописал в кресло, – сообщила из кухни Надежда Михайловна. – Натянула на подушки мешки для мусора, закрыла сиденья и спинку бумажными пеленками. Вот Альберт Кузьмич никогда себе такого не позволяет!

– Кто-то мне говорил про спрей с ароматом, – снова включился в обсуждение проблемы мой муж. – Есть запахи, приятные человеку, но невыносимые для кота. Надо купить баллончик и обрызгать мебель.

– У нас еще живут бульдожки, – напомнила Рина, – Мози и Роки могут занервничать. И Альберту Кузьмичу не понравится.

– Зайду в магазин, посмотрю ассортимент, посоветуюсь с Людмилой. Она ветеринар, небось все про «антигадины» знает, – предложил Иван Никифорович.

– Но… – начала я и тут же ощутила, как кто-то пнул меня ногой.

– «Но»? – не понял супруг. – Танюша, что ты имела в виду?

Я быстро произнесла совсем не то, что собиралась сказать ранее:

– Но пора ехать в больницу к Амалии.

И потом быстро направилась в прихожую, а за мной поспешила Рина. Когда мы оказались у двери, Ирина Леонидовна зашептала:

– Ване глупая идея пришла в голову. Но он впервые за много лет проявил интерес к чему-то, кроме работы! Пусть приобретет упаковку. Мужчина никогда не признает свою неправоту, если ему на нее укажет женщина. Обольет кресло, вот тогда сообразит, что сделал глупость.

Я тихо засмеялась.

– Ты права!

В холл вышел Коробков и сразу задал вопрос:

– О чем шепчетесь?