Пираты Тагоры

– Лия! – кричит он, испачканный грязью и кровью. – Лия, перестань!

Это похоже на страшный сон без шанса на пробуждение.

Мокрица перебирается на локоть женщины-мутанта. Лия спрыгивает с камней и начинает приближаться. Птицелов собирается с силами и встает на ноги. От боли в простреленной руке он плохо соображает и уже почти не видит Лию, а лишь – мокрицу, которая тянет к нему усы.

Маленький Киту требовательно стучит пустым термосом по сталагмиту.

В пещеру врываются летучие мыши. Через дверь, которую Птицелов оставил открытой. Их очень много, зал наполняется шелестом перепонок и писком. Птицелов смотрит на летучих мышей, и Лия смотрит на летучих мышей. Птицелов и Лия, а точнее – Птицелов и мокрица, пока ничего не понимают. А летучие мыши начинают бомбардировать Киту неспелыми яблоками, ягодами, зелеными орехами, придушенными мышами, насекомыми – и дохлыми, и живыми.

«Накормив» малыша, летучие мыши проносятся по залу, потом разворачиваются и принимаются атаковать Лию. Спадает с лысенькой головы косынка и падает в лужу крови Птицелова. Лия вскидывает руку и стреляет вверх. Раз стреляет, другой… А потом мокрица, управляющая женщиной, что-то начинает понимать. Лия поворачивается к Киту, дуло «герцога» смотрит малышу в лицо.

Но стремительная тень несется по пещере. В два скачка она добирается до Лии и сбивает ее с ног. «Герцог» летит в одну сторону, предназначенная Птицелову мокрица – в другую.

Огромный упырь наклоняется над Лией и срывает с ее груди иномирянина. Это та самая матерая тварь, которую Птицелов привез в

Столицу из кризис-зоны. Она щелкает жвалами и свистит на одной ноте. Упырь с хрустом перекусывает ее пополам, вскидывает голову и хохочет. Потом поворачивает испачканную лимфой морду к Птицелову и подмигивает, словно человек.

Птицелов этого не видит, он подхватывает скорчер, добавляет ему мощности и стреляет вслед последней мокрице. Та улепетывает со всех шести ног, но лиловая молния быстрее. Вместе с мокрицей сгорает в плазменном пламени одна из гудящих колонн и несколько блоков памяти электронно-вычислительной машины Центра.

– Лия! – снова кричит Птицелов. Шатаясь, он бросается к жене. Упырь безропотно освобождает ему дорогу. – Лия!

Маленький Киту снова принимается колотить термосом по сталагмиту. Он не ест мышей, насекомых и кислые яблоки.

Глава девятнадцатая

Бывший армейский капрал, а ныне начальник комендатуры Полигона Boxy сидел на подоконнике у открытого окна и курил.

Весна была на исходе. Тундра, унылая в иные времена года, пестрела цветочками. Мировой Свет пылал так, что казалось в небе работает сталеплавильная печь. Даже знобкий ветерок, порывами налетающий с океана, не портил предвкушения лета.

За последний год поселок заметно вырос. Теперь в нем было целых три улицы, что позволяло его жителям гордо именовать себя горожанами. Рядом с неказистыми домишками из потемневшего бруса поднялись железобетонные пятиэтажки. Школа, детский сад, клуб для рабочих. Вместо грязноватой полутемной забегаловки открылся ресторан.

Отовсюду пахло свежей краской. Сверкали чистые оконные стекла. В скверах трепетали нежные саженцы. По улицам катили легковушки, мотоциклы и велосипеды – а для грузовиков построили отдельную дорогу, за городской чертой. Народу, конечно, тоже прибавилось. До столичной сутолоки городку было еще далеко, но все чаще и чаще на улицах появлялись новые лица.

Приближалось Главное Событие. Настроение у всех, к нему причастных, было приподнятым. А непричастными остались разве что дикие чучуни, которые с приближением лета откочевали следом за стадами оленей. Дети носились как угорелые. Мужчины с удовольствием смеялись даже самым плоским анекдотам. Женщины кокетливо улыбались встречным и поперечным.

Лишь в приземистом здании комендатуры никто не улыбался и не травил анекдотов. Хотя, казалось бы, повод для радости имелся и здесь: наконец-то удалось схватить диверсанта из Островной Империи, который с помощью передвижного излучателя, установленного в кузове старенького грузовика, наводил панику среди одних работников Полигона и заставлял сгорать от энтузиазма других. В результате несколько квалифицированных инженеров, механиков и рабочих попали в психиатрическую клинику, а некоторые узлы «Изделия № 7» оказались безнадежно испорченными. Из-за этого пришлось отложить первый испытательный запуск «Семерки» на целый месяц. Boxy здорово влетело за ротозейство, и он сорвал злобу на подчиненных.