Пирамиды богов

В аэропорту Лису довелось наблюдать за настоящей внутренней войной между Рамоном «из прошлого» и Рамоном — «другим человеком», как он сам себя называл. Рамон из прошлого с неприкрытой завистью наблюдал, как Волк поглощал одну рюмку за другой. Его оппонент нашептывал себе под нос непонятные мантры. Анна не поверила в то, что он решил измениться. Рамон докажет обратное, а в ее отсутствие докажет самому себе. Главное — это сработало. Рамон сбежал подальше от соблазна и до самого вылета бродил по аэропорту, погрузившись в свои мысли.

Не в силах найти себе место, Лис выслушивал истории пьяного Волка. Одна краше другой. Начиная с сексуальных побед юношеского возраста и до первых оперативных заданий за рубежом.

Лис не знал, что на него нашло. Либо боль помутила разум, либо еще что, но ему вдруг безумно захотелось поделиться с кем то тем самым дерьмом, скопившимся за многие годы в душе. И лучшей кандидатуры ему возможно не представиться.

Он позволил Волку задать любой личный вопрос, на который обещал ответить максимально честно. Волк замахнул еще рюмку, и не задумываясь спросил:

— Почему у тебя нет детей?

Лис впервые в своей жизни формулировал ответ на этот вопрос. Когда погиб отец ему было семь. Мать познакомилась со вторым мужем, после того как тот чуть не сбил маленького Лиса машиной. С первых лет отчим издевался над матерью. Избивал за любое непослушание. Насиловал на глазах сына. Когда мальчик подрос, отчим начал избивать и его. Дом превратился в пыточную, которую он избегал до самой ночи. Однажды, не выдержав очередных издевательств, он взял нож, поднес его к горлу спящего отчима и надавил. Из шеи брызнула теплая кровь. Отчим, задыхаясь, схватился за струящуюся рану и отполз к стене. Лис запомнил его взгляд навсегда. Злобный садист смотрел на него глазами забитого щенка.

Отчим выжил. Приехавшей скорой он сказал, что порезался сам, упав с пьяну на косу для сена. Если бы они узнали, что это сделал Лис, его бы забрали и поставили на учет как опасного малолетнего преступника. О карьере разведчика он мог бы не мечтать.

Тогда же Лис дал себе завет — не убивать. Убийство — подразумевает решение проблемы, и оценить адекватно последствия чаще всего невозможно. Жизнь может быть намного полезней смерти. Даже самые отъявленные подонки достойны нести свой крест до конца.

С годами правило стало аксиомой. Возможно, по его вине погибли многие. Но он никогда не стрелял сам.

— Я, кажется, о другом спросил? — Волк положил голову поудобнее на стол.

Работа разведчика непредсказуема. Постоянные разъезды ставят крест на нормальной семейной жизни. Опасная работа не гарантирует, что завтра ты вернешься домой. Лис не мог себе позволить оставить своих детей без отца. Он не мог позволить, чтобы их воспитывал другой человек, и они повторили его судьбу. С первой женой они познакомились, когда обоим было за пятьдесят. По здоровью она не могла иметь детей. Если бы не Галя, он сгинул во тьме своей крохотной квартиры сразу после ухода на пенсию.

Волк зевал.

— Неужели после такой жизни ты чего то боишься?

Лис кивнул.

— Ничего. Только крыс.

* * *

Самолет летел уже почти 5 часов. В салоне приглушили свет. Большинство пассажиров спали. Казалось, невидимый дирижёр управлял большим сопящим оркестром.

Лис заметил, как поежился Рамон. Испанец открыл глаза и незаметно взглянул на него. Высвободившись от одеяла, он сделал несколько глотков воды из бутылки.

Рамон заметно переживал из-за ссоры с сестрой и практически не разговаривал ни с кем, с момента ее отъезда.

— Что там видать? — спросил он, заглядывая в иллюминатор через плечо Лиса.

— Ничего кроме облаков.

Рамон осмотрелся и придвинулся ближе.

— Я все думал о твоих видениях. Энергетические точки, что они из себя представляют?

Лис пожал плечами.

— Воспоминания как в тумане. Никаких четких очертаний.

— Они должны были строиться с большим запасом по сейсмике. Значит, наверняка сохранились, — он несколько раз просунул язык в отверстие недостающего зуба. — Знать бы их расположение.

Рамон щелкнул пальцами.

— Слушай, ты говорил их должно быть девять штук, то есть по три в каждой цепи, правильно?

— Ну да.

— Рисунок на обратной стороне идола. Ты говорил там трёхсторонняя пирамида, у которой в основе треугольники. Сможешь нарисовать ее?

Рамон вытащил ручку и блокнот и передал Лису. Тот положил его на колени и нарисовал вытянутый овал.

— Я постараюсь соблюсти пропорции.

Он поочередно нарисовал треугольники, затем от середины каждого пустил линии вверх. Соединившись, они образовывали трехгранную пирамиду. Рамон взял блокнот в руки и всматривался в рисунок несколько минут в полной тишине, что-то нашептывая себе под нос. Затем вскочил и вытащил из сумки Волка электронный планшет. Тот только негромко прихрапнул, выпустив облако от которого можно опьянеть.

Рамон вывел на экран планшета развернутую карту мира. Черным маркером нарисовал прямо на экране овал.

— Что ты делаешь?

Соблюдая масштаб, он срисовал треугольники прямиком на экран.

— Это не рисунок, это карта. Один треугольник — одна энергетическая цепь. Каждая вершина — одна энергетическая точка.