Пирамиды астрала

"Господи, как же можно сохранять такую доверчивость после всех издевательств! Он же проголодался и наверняка хочет пить!" — я открыл клетку и голодное, но счастливое животное доверчиво прыгнуло ко мне на руки. Собачка тут же начала облизывать мне лицо, приплясывая от радости. Сзади хлопнула дверь, простучали каблучки, и острый локоток отпихнул меня в сторону:

— Ой ты моя лапушка! Жива! Здорова! Жень, ура! — и я второй раз за последние десять дней оказался в объятиях Любочки.

"Хм, не слишком ли часто для «строгого» начальства!" — но строить рожи было явно не время и я, не скрывая счастливой улыбки, спросил:

— Что, тоже не выдержала? Ни свет, ни заря прибежала! — вручив Тузика Любочке слизывать ее обильную косметику, я поспешил налить воды в маленький кювет и поставить его в клетку, а сам понесся искать хоть каких-нибудь сухарей для изголодавшейся собаки. Вернувшись с засушенным печеньем, я застал пасторальный этюд "Пастушка и несчастная собачка, радостно хлебающая из ручья" Не хватало только самого ручья, да и пастушка была немного перекрашена, но характер картины выдержан был точно.

— Ну, дама с собачкой, не утопи свою Му-му в слезах умиления!

— А ты, жестокий вивисектор, тебе б только над животными поиздеваться! — обиделась Любочка, будто не сама эту собачку вчера в кому загнала.

— Ты извини, я не хотел тебя обидеть! Это очень легко на нашей работе — потерять чувство сострадания. А ты на самом деле молодец — жалеешь животных! — я, извиняясь перед Любочкой, попытался размочить черствое печенье, что мне не удалось, так как оно было уничтожено еще до того, как успело намокнуть.

Я лихорадочно соображал, что и в какой последовательности надо сделать. Во-первых — нужно сдать собаку в виварий и попросить понаблюдать за ней пару дней. Во-вторых, а может, во-первых — ничего пока не говорить шефу: что-то мне уже от этих Шнобелевских открытий уже худо делается! Надо самому во всем разобраться. В-третьих — все опыты с «Ксилонейросказином-В» я беру себе. Слишком это громкая заявка — завалить препарат, прошедший до второй стадии клинических испытаний — это миллионов стоит для разработчика. Так что, надо выяснить наверняка — случайный это факт или действительно мощное побочное действие, которое утопит препарат. Здесь "нет права на ошибку", как говаривали советские шпионы-патриоты в старинных фильмах. Дождавшись, когда все появятся в лаборатории, я объявил о своем высочайшем решении народу:

— Я беру все материалы по Ксилонейросказину-В себе. Буду разбираться, что там произошло.

Любочка, кажется, облегченно вздохнула, а вот Иринка как-то заерзала. Я сразу постарался предупредить развитие ситуации в опасном направлении и спросил:

— У кого-то есть возражения? — и посмотрел на Иринку.

— Ну-у, — замычала, засуетившись Иринка.

Я мягко «по-отечески» завещал:

— Я понимаю, что ты «прикипела» к теме, но пойми, вопрос стоит огромных денег. Согласишься ли ты взять на себя всю ответственность за результаты опытов?

— Нет, — ответила поникшая Иринка.

— Спасибо за понимание. Теперь тасуем всю работу по-новому: Ксилонейросказином-А занимается Любочка и дальше, а вот Иринка будет тестировать на мышах Цетронал — он поступил в разработку месяц назад, но работы еще не начинали. Будешь гнать по обычной схеме. Все остальное остается так же…

***

Три недели анализов Ксилонейросказина-В на мышах и кроликах не дали никаких результатов. Вернее все возможные анализы: биохимия, гистология, иммуноанализ давали норму. Синапсная активность, как и активность мозга, были в ожидаемых пределах. Прицепиться было не к чему, и я начал тестировать препарат на собаках. Результаты первых трех тестов на «тренажере» (так мы обзывали камеру для животных с подключенной к ней аппаратурой) тоже не показали ничего нового. Все показатели были в пределах нормы.

Сидя очередным утром в нашей «кофейне» я крепко задумался. Девчонки выпили свою порцию кофе, выудив по конфетине из своих неприкосновенных запасов, почирикали немного, как два весенних воробья и быстро помыв свои чашки, упорхнули в лабораторию. Только я, будучи старшим, на данный момент, имел "моральное право" в задумчивости сидеть, медитируя над чашкой кофе неопределенно долгое время. Остальным это не позволяла хиленькая, но все же вполне еще присутствующая, трудовая совесть.