Пирамиды

Эндос кивнул и улыбнулся, хотя во взгляде его на мгновение мелькнула глубоко затаившаяся боль.

— Думаю, что со временем твои уши должны покрыться защитной роговой оболочкой, — хмыкнул Теппик.

Эндос кивнул.

— Да, да, продолжай.

Теппик бросил взгляд на Птагонала, который задумчиво делил свой салат на прямые углы.

— Мне бы хотелось остаться и целый день слушать, как ты меня слушаешь, — сказал Теппик. — Но вон там сидит человек, с которым я должен поговорить.

— Очень интересно, — согласился Эндос, сделав какую-то пометку на своем пергаменте и устремив все внимание на спор, разгоревшийся на другом конце стола.

Философы выдвинули тезис, что, хотя истинное всегда прекрасно, прекрасное не всегда истинно. Назревала драка. Эндос весь обратился в слух[25].

Теппик прошел вдоль стола туда, где с совершенно несчастным видом сидел Птагонал, время от времени подозрительно заглядывая под корочку пирога.

Теппик заглянул ему через плечо.

— Мне показалось, там что-то шевелится, — сказал он.

— А… — произнес геометр, зубами вытаскивая пробку из амфоры. — Загадочный юноша в черном из затерянного царства.

— Надеюсь, ты поможешь мне найти дорогу обратно? — спросил Теппик. — Я слышал, у вас в Эфебе в ходу самые невероятные идеи.

— Это должно было случиться, — неопределенно выразился Птагонал.

Вытащив из складок одежды циркуль, он принялся сосредоточенно снимать мерки с пирога.

— Как думаешь, это константа? Удручающая концепция.

— Что? — переспросил Теппик.

— Как тебе, наверное, известно, существует отношение длины окружности к диаметру. Оно должно быть равно трем. Ты ведь тоже так считаешь? Но так ли это на самом деле? Нет. Три целых, один, четыре, один и так далее и так далее. И все один и четыре, один и четыре. От такого можно в стельку напиться.

— Похоже, ты прав, — вежливо согласился Теппик.

— Верно. Из вышесказанного я сделал вывод, что Создатель использовал неправильные круги. Иначе откуда такие дурацкие числа?! Одно дело, скажем, три и пять. Или три и три. И совсем другое дело… — Он неприязненно уставился на пирог.

— Прости, но мне показалось, ты сказал, что-то должно было случиться?

— Что? — переспросил Птагонал, погрузившийся было в мрачное молчание. — Пирог, вот что!

— Что-то должно было случиться… — подсказал Теппик.

— С геометрией шутки плохи, приятель. Пирамиды? Опасная штука. Только и жди беды. — Птагонал неверной рукой дотянулся до кружки. — Я хочу сказать, сколько еще эти люди собирались строить их? Энергия же не бесконечна. То есть, — он икнул, — ты же там был, верно? Заметил, как там все замедлилось?

— О да, конечно, — энергично произнес Теппик.

— А все потому, что они всасывают время. Пирамиды всасывают. Поэтому они и дают разряд. Вспышки, как это у них называется. Люди думают, это красиво! А сами сжигают свое время!

— Я только знаю, что воздух над пирамидами буквально кипит, как в чайнике, — пожал плечами Теппик. — И ничего не меняется, даже перемены не происходят.

— Верно, — ответил Птагонал. — Дело в том, что время там уже прошедшее. А они используют его снова и снова. Все новое время вбирают пирамиды. И если пирамиде не дать разрядиться, то вся энергия… — Птагонал умолк. — Полагаю, — продолжал он, — что вся она уйдет в пространство.

— Я был там, перед тем как царство… исчезло, — сказал Теппик. — По-моему, я видел, как большая пирамида движется.

— А я что говорю? Она могла сместить все параметры на девяносто градусов, — заявил Птагонал с пьяной уверенностью.

— Значит, длина стала высотой, а высота — шириной?

— Не-не-не, — Птагонал покрутил пальцем. — Длина стала высотой, высота — глубиной, глубина — шириной, а ширина… — он рыгнул, — временем. Новое измерение, ясно? Еще одна сволочь — время. А остальные все — на девяносто. Градусов. Только… такого в этом мире быть не может, поэтому все царство должно было — хлоп и… ясно? Иначе люди у вас стали бы ходить наискось и стареть от этого. — Птагонал печально заглянул в кружку. — И каждый год вы становились бы старше на одну милю. Теппик ошеломленно взглянул не него.

— Вот тебе время и пространство, — продолжал Птагонал. — Ma-аленькая оплошность, и они сразу путаются. Три целых, один, четыре, один. Как бы ты назвал это число?

— Кошмар какой-то, — пробормотал Теппик.

— Правильно, черт побери. Кто-то, — Птагонал начал раскачиваться взад-вперед, — кто-то где-то когда-то создал вселенную любо-дорого посмотреть, как на… — Птагонал туманным взором обвел стол, — как на пирог. Не то что это чертово число, которое никогда не кончается, три целых, один, четыре, один…

— Значит, люди с каждым шагом будут стариться?

— Не знаю… Ты сможешь прогуляться назад в свои восемнадцать лет или отправиться поглазеть, во что ты превратишься, когда тебе стукнет семьдесят. Настоящее перемещение в ширину…

Бессмысленная улыбка появилась на лице Птагонала, и он медленно рухнул лицом прямо в свой обед, часть которого, правда, успела слинять[26].

Теппик заметил, что философская шумиха вокруг несколько поутихла. Он поискал глазами Ибида.