Пирамида, т.2

И тотчас же, во избежание нежелательных догадок о чисто женской мести, она предупредительно раскрыла спутнику значение намека. Якобы с некоторых пор и по тому же поводу ее мучат кое-какие раздумья, чисто гносеологического порядка. Что может быть тягостнее обладания сокровищами без права показать их ценителям прекрасного и, следовательно, без главного, пожалуй, наслаждения собственности – в шепоте завистливого восхищенья черпать почти авторское удовлетворение – как процент на капитал, затраченный на приобретение шедевра? Решение задачи о предмете высшей валютной ценности в социалистическом обществе пришло к Юлии как бы на ощупь, путем сравнения себя с друзьями ее постоянной свиты. Большинство из них занимало опорные места в искусствах и через отчаяние собственной бесплодности, постигнув все творческие тайности, жило лишь повседневным доказательством своей социальной незаменимости, то есть непрерывной эманацией беспощадного и разрушительного ума. Отсюда с наглядностью вытекало, что истинное богатство и производные от него утехи жизни таятся ныне в обладанье мыслью, которой никакая власть в мире отнять не сможет у неболтливого мудреца... Заслуживает беглого вниманья общая логика проделанного Юлией поиска... Если помянутый товар отборного качества попадается главным образом в знаменитых, давно изданных книгах или посмертно всплывающих дневниках и письмах их создателей, то и было бы чудненько с дымковской помощью составить новые под видом еще не опубликованных. Удерживали Юлию вначале не столько даже юридические сомнения вроде того, например, – позволительно ли приписывать мыслителям прошлого без их согласия и даже им самим неизвестные произведения, да еще с присвоением в свою пользу авторских выгод? – а просто затруднялась в выборе авторской первоочередности, да и необходимых ангелу отправных ориентиров. Так вызрела у Юлии до гениальности безумная идея организовать периодическую, по тому в год, переписку великих покойников о существе и судьбах так называемого прогресса. Непреходящая важность темы, авторская элита с полной гарантией надмирной беспристрастности и вообще тревожные обстоятельства нашего времени сделали бы издание настольной книгой в каждой семье с соответственным и не только моральным вознаграждением для издателей.

– Одно время меня буквально с ума свели скрытые здесь возможности... Ну, если осуществить письменный диалог Бетховена с Микеланджело. Скажем, Наполеона с Александром Македонским – по их военной специальности – как лучше ограбить шар земной. А эрудит Сорокин спорит с тем греком... как его?.. Ну, который еще выпил свою цикуту от излишнего ума?

В летящей над облаками машине воцарилось вдруг напряженное молчание, в течение которого не на шутку озабоченный эрудит поочередно вглядывался то в застывшие на руле руки своей соседки, то в журчащий и остановившийся мрак за окном. Мгновенное соображение подсказало ему, что все несчастья на свете бывают обусловлены точно такой же абсолютной внезапностью.

– Крайне соблазнительное предприятие... – не очень уверенно, лишь бы не противоречить в создавшейся ситуации, восхитился режиссер. – Подобный разговор поверх веков и пространств помог бы выявить противоречия эпох и вообще проследить стереоскопически родословную идей... так как для окончательного суждения необходимо охватить всю историческую панораму в целом. Кстати, предполагает ли пани Юлия выпускать свой альманах мертвых бесперебойно, по тому в год, или по мере накопления материала? – все тянул он в странной надежде на спасительные случайности, однако ни ожидаемого снижения при подходе к месту, ни какого-либо ободрительного проблеска в недвижном профиле Юлии не замечалось пока. – Дело в том, что я немножко не уяснил до конца самый способ выполнения... Поручается ли ангелу взятие интервью у намеченного вами авторского коллектива или как? Боюсь, у бедняги возникнут неодолимые затруднения, так как, с вашего позволения, поименованных лиц уже не имеется в наличности!

Насколько позволяло тесное зеркальце, Юлия смерила собеседника ироническим взглядом:

– Кажется, вы уже прикидываете на меня смирительную рубашку. Вас подводит ваше хваленое воображенье, Сорокин... все еще непонятно?

Из жалости к посрамленному хвастуну она посвятила его в механизм неоправдавшегося изобретения. Разумеется, послания великих умов прошлого должны были писаться не ими, а конгениальной рукой ангела от их имени, с соблюдением философского почерка, даже с допиской того, чего не успели при жизни. Так глубоко ко времени эксперимента уверовала Юлия в универсальное дымковское могущество.

– Таким образом ангел у вас предназначался в творцы высочайших алмазов мысли? – иронически насторожился Сорокин. – Где же, где вы прячете этот нерукотворный жемчуг от человечества?

Она отрицательно качнула головой:

– Представьте, Сорокин, я так ошиблась в нем. Он просто не смог, даже не пытался выполнить мою просьбу. И нет уверенности, дошло ли до его сознания, о чем я так усердно хлопотала...