Читаем Пирамида, т.2 полностью

Под предлогом полить любимое растеньице, как бы заодно – чтоб не обидеть жалостью, она приносила даровое, неизменно с верхом, питание совсем захиревшему жильцу. В семье не значилось ни процветающих выдвиженцев, ни начальников, но все равно, при таком обилии ртов лишняя миска гороховой похлебки не разорит. Безобидным характером и внешностью Дымков напоминал ей брата, убитого в гражданку. По исчезающей ныне склонности русских к людям не от мира сего, молчаливый паренек был вообще симпатичен ей, вечной труженице, именно полным своим неуменьем в жизни, что так безошибочно различается в низах от плутующей лени, стремящейся отыскать обходную дорожку к лакомому куску. Помнится, как раз здесь Никанор пошутил мимоходом, что впоследствии, звездочкой семнадцатой величины сияя на ночном небосклоне, бывший Дымков частенько, длинным лучом, сквозь бездну времени, искал затерянную планету с домохозяйкой, бескорыстно пригревшей его в ужасном припадке – без заднего, к примеру, помысла пристроить свою убогую, некрасивую вековуху за пропадающего без толку холостяка.

– Ишь, солнышко-то старается, летние купоны отоваривает, к зиме управиться норовит... – начинала она, по-бабьи оправляя на себе головной платок. – А ты, что ни войду, все пластом валяешься и щиблеты запылились ненадеванные. Чего хоть болит-то в тебе, несчастный?

– Обыкновенно, душа во мне болит, Марья Степановна, больше-то вроде и нечему, – в тон ей отвечал Дымков, смахивая в ладонь крошки со стола. – В остальном я здоров и даже слишком, пожалуй.

Из самородной деликатности, по тем строгим временам вдобавок, хозяйка не интересовалась дымковской специальностью, сам же он тоже не открывался ей в своей ангельской принадлежности, потому что необразованному человеку всего не объяснишь, да еще с риском оскорбить простецкую его благоговейную веру!

– Вот из излишнего-то здоровья долго ли и с ума сойти лежамши... Лоб-то по-жениховски зацвел у тебя. Покончится вскорости твой отпуск, снова куда-нибудь угонят. А пока в кино, а еще лучше в амбулаторию показаться бы сходил для прояснения. Все тебя позабыли, даже старик твой навещать перестал... Ладно, лежи пока, глядишь и дождик к вечерку соберется.

Так, без сопротивленья одолевающей тяге земной Дымков безостановочно погружался на дно своих сумерек, но еще до прибытия к месту назначения, почти безотличный от прочих жителей, он уже вздрагивал при случайном шуме мотора у ворот от постороннего шороха за дверью. И поистине загадочным представляется обстоятельство, что за весь тот месяц с небольшим, что оставался до заключительных событий, никто из нежелательных лиц не наведался к нему на квартиру. А казалось бы, именно на него должна была лечь после смерти Дюрсо отчетность за взятые авансом казенные суммы и всякие неоплаченные счета. Еще большего удивления заслуживает неслыханная небрежность квартальной милиции, ни разу не потревожившей хозяев за допущенное в их домовладении проживание темного и вообще ниоткуда прибывшего гражданина. Меж тем как в пору высшей популярности старику Дюрсо ничего не стоило через районного мецената оформить для своего подопечного хотя бы подмосковную прописку. Остается предположить чье-то зоркое покровительство, по-видимому, выправившийся из беды соратник Тимофей Скуднов снова простер свои благодеяния на великого, во временное ничтожество впавшего Бамбу, чем, к слову, не мог похвастаться не менее того захиревший старо-федосеевский батюшка.

Перейти на страницу:

Похожие книги