Чуть искоса, полувраждебно, он снова вгляделся в распятие на столе и нерешительно умолк, словно удивленный несоответствием своего приговора с непосильной его разумению исторической преемственностью обсуждаемого предмета... Кое-как, через горе матери осознал серьезность святыни, но роль ее как инструмента в человеческой культуре уж не понимал. Потом он заговорил снова и, видимо, из внезапного уважения к сединам собеседника, мальчишеским баском соглашался даже насчет исключительно трудной должности Бога в смысле поддержания порядка в столь обширном и, главное, хуже железнодорожного, бесконечно раскиданном хозяйстве, что, однако, по его словам, никак не оправдывает самомалейшей халатности. «Нет, в самом деле, если всерьез, почему у него так все не ладится?!» Исходя из предположения, что в пригвожденном теле Христа должен средоточиться центральный момент его биографии, молодой человек возымел вдруг неотложную нужду узнать,
– Тогда обрисуй мне кратенько,
Похвальная пытливость паренька, предоставлявшая батюшке роль просветителя неверных, счастливым образом смягчала обстановку допроса.
Примечательно, что из опасенья
– А за то, миленький... – огладив бороду, собрался он было улыбнуться постучавшемуся во врата веры неофиту и осекся на едва не содеянной богословской оплошности в истолкованье основного догмата. – Не
Он помедлил в ожиданье редкого здесь сообразно переживаемой эпохе возраженья от паренька – по какой юридической логике силы небесные шьют ему, не только сном и духом непричастному, но и неродившемуся, темное
– Понятно... дальше что? – взглядом подтолкнул о.Матвея паренек.
– Тогда милосердный Господь и послал на землю сына единородного, чтобы крестным подвигом своим... Ну, как бы тебе попроще объяснить? – В затуманенном сознанье всплыла было собственная его версия Христова сошествия, озарившая его в памятную ночь перед аблаевским отреченьем, но побоялся пуще запутать собеседника ссылкой на досадную промашку Бога своего. – Затем и посылал сынка, чтобы страданьем своим
В ту минуту батюшка больше всего опасался непременного в подобной дискуссии вопросца – легче ли стало жить людишкам по снятии той канонической килы? Чтобы заполнить тягостную паузу, принялся было в духе привычной проповеди толковать целевую святость голгофского акта со списаньем последующих земных неурядиц за счет самого человека, который повседневно, в угоду
Напротив, в строгом тоне обращенья его, исключавшем насмешку или отрицанье, звучало вполне законное стремленье потомка, народившегося после всемирной перетряски, свежим и собственным глазом вникнуть в основной догмат христианства, с которого во времени стала сползать его мистическая позолота:
– Постой, папаша, тут что-то не ладится у тебя... – на первой же фразе перебил он поднятой ладонью. – Старушка моя, маманя, пыталась втолковать мне про это самое, да запуталась под конец и рукой махнула. А мне сейчас полная ясность нужна... Не зря говорят, горбатого могила исправит! Не у отца же родного да еще по такой цене пришлось ему нашу грешную шатию выкупать... Значит, и над ними некто повыше был, не так ли?.. Удалось выяснить –
Вопросы превышали богословскую осведомленность о.Матвея. Все же батюшка постарался внести ясность в логику Божества: