Пир в Одессе после холеры

И еще одна деталь показалась мне важной. Если рассказ «Алтынай» был пронизан заморочками из Карлоса Кастанеды, то в «Волках» это место занял Исаак Бабель со своей «Конармией». Что за этим, а? Просто красивая картинка — рыжие кони на зеленой траве? Или нечто иное? То, что Сальвадор Дали назвал, а Юрий Шевчук спел: «Пред-чувствие-е-е граж-дан-ской войны...»

Типун тебе на язык, старый дурень! Закосел с капли.

Тут дверь кабинета опять распахнулась и, как всегда с опозданием, появилась Маша Ульянова, в руках бутылка шампанского, шоколадка, подарок на днюху, давай-давай, спасибо, сгодится, чмок в румяную щечку, садись к столу, тут все свои.

Грациозная, тонкая, как балерина, личико с ладошку, даже непонятно, как на нем умещаются такие огромные глаза.

Но она не балерина, а зубной врач. Ей двадцать четыре. Окончила медицинский институт, начала работать по специальности, поступила в ординатуру, а сверх того — в Литературный институт, теперь уже на третьем курсе.

Маша Ульянова — это не фамильярность, а ее литературный псевдоним, потому что на самом деле она Мария Александровна Ульянова, то есть полная тезка ленинской мамы, а это уже перебор, однако, будучи хорошо воспитанной девочкой, она никогда не ссылается на чью-то маму, а просто объясняет, что есть такая улица.

Сперва я не очень понимал, зачем ей понадобился Литинститут — ну, печатает постмодернистские рассказики в глянцевых журналах, ну, появился в «Юности» цикл стихотворений, ну, озорничает в Интернете, — но зачем же менять верный хлеб стоматолога на безрыбье и бесхлебье пишущей братии?

На втором курсе она написала повесть «Хорошие и плохие мысли».

Изобразила море, в котором купается женщина: очень маленькая женщина в огромном море, катящем штормовые волны, она то исчезает бесследно в пучине, то вдруг появляется снова, будто рождается из пены; а вот она, эта маленькая женщина, в «Детском мире» прикидывает на себя девчоночьи платьица, и продавщицы бдительно хмурятся... еще сопрет: ведь беременные иногда воруют, у них такие причуды, — но героиня не беременна, она меряет детские платьица на себя, она сама еще девочка; но вот шаловливая кошка кувыркается на ковре спальни, дублируя любовные позы своей хозяйки; вот маленькая женщина украдкой заглядывает в паспорт отлучившегося возлюбленного — нет, она ищет там не загсовский штампик о браке, а отметку о прописке, потому что силится понять: откуда, из какой дыры, приезжают в столицу на ловлю счастья такие увальни; любовь слепа, и героиня ведет своего избранника в старый дом на Остоженке, на вечеринку к друзьям, чтобы не своими, а их глазами измерить степень его ничтожества; а по Кутузовскому проспекту идут колонной военные грузовики, битком набитые парнями в камуфляже, которых, может быть, убьют в Чечне или еще где-нибудь...

В другой повести, названной «Ловушка», Маша Ульянова рассказала про то, чем кончаются житейские компромиссы.

О том, как маленькая женщина выбирается из-под руин любви, рухнувшей ей на голову, как манхэттенский небоскреб. Либо как карточный домик — кому как повезет. Вот она выбралась, отряхнула пыль с колен, поправила прическу — и пошла...

«Я написала письмо без адреса. Сложила вчетверо: Зашла в первый попавшийся дом. Вот и почтовые ящики. Ба, они ржавые, без замков и распахнуты: людям давно никто не пишет... Вот он, зеленый, крышка затянута проволокой, чтоб рекламки не клали. Сую в щель письмо...

«Надеюсь, Вы прочтете его. У меня беда — лучшая подруга увела любимого мужчину, обычно, но так больно. Я набралась смелости и решила им отомстить. И на белой странице чужой жизни написать: у него никогда ничего не получится без меня. Куда бы он ни поехал, чем бы ни занялся, он заплатит разочарованием. Ему отольются мои слезы. Моя боль станет его болью. Моя ловушка — его ловушкой. Я забуду. Я свободна. Спасибо Вам за то, что дочитали мое письмо до конца. Так и случится. И у Вас все будет хорошо».

Сейчас, перебирая в памяти эти строки, я вижу их безыскусность. Как и беззащитную, безоглядную искренность.

Опустить исповедальное письмо в чужой почтовый ящик. Неизвестно кому. Неизвестно зачем. Лишь бы выговориться, выплакаться. Характерный почерк маленькой женщины.

А может быть, мы все так пишем — в никуда, в белый свет как в копеечку, на деревню дедушке? Нам не одолеть самой этой потребности — писать, изливать душу.