Пир для Воронов

Великая Пирамида Миэрина от обширного основания до самой вершины, где находились ее покои, окруженные садами и прудами, вздымалась в небо на восемьсот футов. Когда она вышла на террасу, над городом вставал холодный рассвет. Солнечный свет отражался от куполов Храма Милости и рождал глубокие тени позади остальных величественных ступенчатых пирамид. — «В каких-то из этих пирамид Дети Гарпии сейчас замышляют новые убийства», — подумалось ей. — «А я не в силах им помешать». Визерион почувствовал ее беспокойство. Белый дракон лежал, обвившись вокруг ствола груши, положив голову на хвост. Когда мимо прошла Дени, он открыл глаза — два озера расплавленного золота. Его рога также были золотые, как и чешуя, спускавшаяся по спине от головы до хвоста.

— Ах, ты лентяй эдакий, — пожурила его Дени, почесав ему горлышко. Его чешуя была горячей, как доспех, забытый на солнце. — «Драконы созданы из огня». — Она читала об этом в одной из книг, которые Сир Джорах преподнес ей в качестве свадебного подарка. — Ты должен охотиться с братьями, — сказал она дракону, — или ты опять подрался с Дрогоном? — Ее драконы за последнее время совсем одичали. Рейегаль цапнул Ирри, а Визерион в последний раз, когда был вызван сенешаль, поджег Резнаку его токар. — «Я слишком много времени провожу без них», — подумала Дени, — «но где же мне найти для них это время?»

Визерион, взмахнув хвостом, ударил по стволу дерева так, что с ветки сорвалась груша, и, покатившись, остановилась у ноги Дени. Развернув крылья он, полувзлетев-полуподрыгнув поднялся на парапет. — «Он растет», — поняла она, наблюдая, как он поднимается в небо, — «Они все подросли. Скоро они станут достаточно сильными, чтобы выдержать мой вес». — Тогда она сможет взлететь верхом на драконе, как Эйегон и с сестрами, все выше и выше, пока Миэрин не превратится в точку далеко позади. Такую маленькую, что она сможет накрыть ее пальцем…

Она наблюдала за Визерионом, который, кружась, летал над городом, пока тот не скрылся за грязными водами Скахазадхана. Только после этого она вернулась внутрь, где ее ждали Ирри с Чхику, чтобы расчесать пряди волос и нарядить в гхискарский токар, как подобает королеве Миэрина.

Платье было громоздким и неудобным. Это была длинная бесформенная простыня, которую оборачивали вокруг бедер, подмышками и через плечо, оставляя на всеобщее обозрение тщательно расправленную бахрому. Обернутая слишком свободно, она грозила свалиться. Слишком туго — давила и заставляла семенить. И даже правильно надетый токар требовал от владельца постоянной опеки и поддержки левой рукой. Перемещение в токаре требовали неспешного, ровного шага и отменного равновесия, чтобы не наступить на длинную тяжелую бахрому. Это была одежда не для тех, кто должен работать в поте лица. Токар был одеждой исключительно хозяев, символом их богатства и власти.

Захватив Миэрин, Дени хотела запретить токары, но совет ее переубедил.

— Мать Драконов должна носить токар, иначе ее возненавидят вовеки, — предупредила ее Зеленая Милость, Галазза Галар, — Среди нас, Ваше Великолепие, и в вестеросской шерсти и в мирийских кружевах навсегда останется чужой, иностранкой и захватчиком. Королева Миэрина должна быть следовать традициям Древнего Гхиса.

Бурый Бен Пламм, капитан Младших Сыновей, объяснил доходчивее:

— Тому, кто хочет править зайцами, следует отрастить длинные уши.

«Длинные уши», выбранные для сегодняшнего приема, были сделаны из прозрачного белого полотна с золотой бахромой. С помощью Джику с третьего раза она правильно намотала на себя токар. В это время Ирри занималась ее короной в виде трехголового дракона. Кольца его тала были из золота, крылья из серебра, а головы — из кости, оникса и нефрита. Еще до конца дня от ее веса шея и плечи устанут и будут ныть. Но, как сказал один из ее предков: «короне и не следует быть легкой». — «Наверное, то был Эйегон. Только который?»

Семью Королевствами правили пять Эйегонов, и мог бы быть шестой, если бы псы Узурпатора не убили сына ее брата когда он был еще грудным младенцем. — «Если бы он выжил, я бы сейчас вышла за него замуж», — размышляла Дени. — «Эйегон был бы сейчас скорее моего возраста, чем Визерис». — Когда были убиты Эйегон с сестрой, Дени едва только была зачата. Их отец был убит еще раньше, зарублен Узурпатором на Трезубце. А ее другой брат Визерис умер в Вейес Дотраке, вопя от боли, с короной расплавленного золота на голове. — «Они и меня убьют, если я им это позволю. Ножи, убившие Храброго Щита, были направлены против меня».