Пир для Воронов

— Проклятье, слишком близко. — Прохрипел Старые Соленые Лохмотья, увидев эту картину. — Один хороший порыв ветра, и мы окажемся рядом с ними. — Несмотря на истощение, гребцы снова налегли на весла, и корабль, проплыв южнее, смог выйти в Узкое море, пока Скагос не остался позади, превратившись в темную фигуру на горизонте, похожую и на грозовую тучу, и на темные горные вершины, или то и другое вместе. После этого у них было восемь дне и семь ночей спокойного плавания.

Потом на них накинулись шторма сильнее предыдущего.

Был это один шторм, прерываемый краткими мгновениями затишья, или три, слившиеся воедино? Сэм не знал, хотя отчаянно пытался разобрать.

— Да какая разница? — Крикнул ему как-то Дареон, когда все они забились в каюту.

«Никакой», — хотел ответить Сэм, — «Но пока я размышляю над этим, я стараюсь не думать о тошноте, боязни утонуть и лихорадке мейстера Эйемона».

— Никакой, — получилось у него выдавить из себя, но близкий гром заглушил остальное, а палуба вывернулась и ударила его в бок. Джилли заплакала. Ребенок заорал. А сверху было слышно, как Старые Соленые Лохмотья рычит на команду — оборванный капитан, который почти все время молчит.

«Ненавижу море», — думал Сэм. — «Я не-на-ви-жу море. Я ненавижу море. Я ненавижу море». — Следующая молния ярко осветила каюту сквозь щели в обшивке наверху. — «Это хороший, отличный корабль. Хороший корабль, добрый корабль». — Твердил он себе. — «Я не боюсь. Я не утону».

Во время одного из перерывов между штормами, когда Сэм отчаянно вцепившись в леер пытался опорожнить желудок, он услышал, как кто-то из команды бурчит, что все беды оттого, что они взяли на борт женщину, к тому же дикую. — Ее трахал собственный отец. — Услышал Сэм, как говорит один из них, как раз, когда снова налетел порыв ветра. — А это хуже, чем потаскуха. Хуже всего остального. Если не избавимся от нее и от ее выродка, все потонем.

Сэм не стал с ними связываться. Они были старше, крепче и сильнее. Их руки и плечи долгие годы укреплялись работой с веслами. Но он удостоверился, что его нож при нем и остер, и постарался следовать за Джилли всякий раз, когда она выходила из каюты освежиться.

Даже Дареон не мог найти ни единого слова для дикой. Однажды, по настоянию Сэма, он сыграл колыбельную чтобы успокоить ребенка, но едва он начал петь первый куплет, как Джилли безутешно разревелась. — Семь проклятых дверей ада, — выругался Дареон. — Ты что, не можешь не реветь, пока я допою?

— Просто играй. — Предложил Сэм. — И пой песню.

— Да, не нужна ей песня. — Возразил Дареон. — Ее нужно хорошенько побить или оттрахать. Уйди с дороги, Смертоносный. — Он оттолкнул Сэма и выскочил из каюты, искать утешение в вине и среди своих суровых друзей-гребцов.

Терпение Сэма было почти на исходе. Он уже притерпелся к запаху, но из-за штормов и рыданий Джилли он почти не мог спать.

— Не могли бы вы ей что-нибудь дать? — очень тихо спросил он мейстера Эйемона, когда заметил, что старик проснулся. — Какую-нибудь траву или зелье, чтобы она боялась не так сильно?

— Дело не в страхе. — Объяснил ему старик. — Это печаль, а от нее не придумано зелий. Пусть слезы текут, Сэм. Тебе не унять их поток.

Сэм ничего не понял.

— Она же плывет в безопасное место. В теплое место. С чего ей печалиться?

— Сэм. — Прошептал старик. — У тебя два здоровых глаза, а ты не видишь. Она мать, скорбящая о своем ребенке.

— У нее морская болезнь, вот и все. У всех у нас морская болезнь. Когда мы доберемся до порта Браавоса…

— … ребенок по-прежнему останется сыном Даллы, а не плотью от ее плоти.

Услышав подобное предположение из уст мейстера, Сэм застыл с разинутым ртом: — Этого не мож… она бы не… конечно он ее. Джилли никогда бы не уехала без своего сына. Она его любит.

— Она нянчила обоих и любит обоих, — ответил Эйемон. — Но по разному. Матери любят детей по-разному, даже Небесная Мать. Я уверен, Джилли не по своей воле оставила ребенка. Я могу только предполагать, какие угрозы или обещания предложил ей лорд командующий… но и обещания и угрозы безусловно имели место.

— Нет. Нет. Это какая-то ошибка. Джон бы никогда…

— Джон никогда. А лорд Сноу сделал. Иногда у нас просто нет хорошего выбора, Сэм, только меньшее из зол.

— «Нет хорошего выбора». — Сэм вспомнил обо всех опасностях, которые им вместе пришлось пережить, и замок Крастера и гибель Старого Медведя, снег и лед, и пронизывающий ветер, дни и дни, и дни похода, ворон на белом дереве и Хладнорукого, Стена, Стена, Стена и подземные Черные Ворота. И ради чего? — «Ни хорошего выбора, ни счастливого конца».