Пёс, который изменил мой взгляд на мир

Я наслаждался зрелищем, Абдулатип подливал нам чая. Никаких срочных дел у нас с Дэйвом не было, и куда приятнее было сидеть тут, чем выслушивать жалобы Стива на несовершенство нашей кухни. Так что мы хлопали в ладоши и пили чай.

17 В тесноте, да не в обиде

Это пешее патрулирование оказалось самым продолжительным из всех, в которые мы ходили, и очень тяжелым. Мы охватили большую территорию, передвигаясь при этом с постоянными остановками. Под конец у меня не на шутку ломило спину от того, сколько раз пришлось опускаться в положение для стрельбы, а потом распрямляться обратно.

Но сейчас, оглядываясь по сторонам, я забыл обо всем, даже о боли. Ничего подобного за время пребывания в Афганистане я еще не видел.

На обратном пути к базе мы решили проверить бывшую школу в западной части города. Это было не отдельное здание, а целый закрытый квартал: множество небольших строений, окруженных высокими стенами и вмещавших пять или шесть учебных классов.

К сожалению, талибы навестили школу задолго до нас. И дело было даже не в мешках с песком, отмечавших огневую позицию на крыше, а в том, как все было разгромлено и изуродовано. Они разбили и поломали все, что можно было разбить и сломать. Были с корнем выворочены даже дверные и оконные рамы.

Что меня больше всего шокировало – так это книги всех форм, цветов и размеров, раскиданные по полу в двух классных комнатах. Невозможно было пройти, не наступая на них. Я наклонился, чтобы рассмотреть книги поближе. Верхний слой промок от дождя, заливавшего разбитые окна. Мягкие обложки покоробились, страницы слиплись, почти все они были непригодны для чтения.

Я поднял книгу, на обложке которой яркими буквами было написано English, и еще что-то на пушту – вероятно «Учебник английского языка». Надпись внизу гласила, что это подарок от народа Канады.

Я пролистал несколько страниц. В основном тут были изображения повседневных предметов с подписями, как они называются по-английски.

Положив учебник в груду книг, я поднял другой. Этот оказался подарен благотворительным обществом из США. Его тоже пришлось бросить, он весь промок и стал непригоден для чтения.

Мы также обнаружили две доски для записей и промокшую коробку с цветными мелками. Талибы не поленились переломать все мелки, чтобы ими стало невозможно писать.

Я не понимал, как у людей может рука подняться вытворять подобное. Бессмысленное разрушение вызывало тошноту.

Парни, проверявшие другие помещения, доложили, что там все то же самое. Я проинформировал обо всем босса. Он тоже не понимал, зачем так уродовать школу. Если наложить на образование полный запрет, талибы обречены. Даже они не могли этого не понимать.

Мы вышли из школы и направились домой, на базу.

Улицы и переулки, как обычно, были пустынны. Рваные полотняные навесы над прилавками трепал зимний ветер. Заброшенные, заколоченные лавки и магазинчики… Только это и говорило о том, что когда-то здесь был цветущий торговый город.

Когда наш патруль добрался до широкого перекрестка в западной части города, мы внезапно обнаружили там старый русский танк «T54».

Ржавеющий металлический корпус оказался почти нетронутым, дуло, торчавшее из башни, указывало в сторону одной из улиц. Ржавый люк был открыт нараспашку. Это было странное зрелище, словно мы наткнулись на какой-то несуразный памятник прошлой эпохи, когда местные сражались с военной силой, значительно превосходившей их числом и вооружением. Русские были вынуждены уйти.

Как и все наши, я никогда раньше не видел русского танка вживую, несмотря на множество учебных часов, посвященных распознаванию видов техники. По счастью, холодная война так и не переросла в горячую. И вот мы увидели его, что называется, во плоти.

Наконец, после бесконечных блужданий по городу, мы вернулись на базу. Больше всего мне хотелось скинуть экипировку и бронежилет. Поясница ныла так, что терпеть было невозможно. Неприятно было осознавать, что ты уже не так молод, как был когда-то.

Я стоял у кухни и стягивал броник, когда рядом возник Грант, наш минометчик.

– Сержант, вам надо на это взглянуть, – с густым шотландским акцентом окликнул он, делая знак, чтобы я следовал за ним.

– Что там еще? – Я неохотно натянул бронежилет обратно. – Куда мы идем?

Холодный ветер тут же выстудил промокшую от пота рубаху под броней, и меня пробрала дрожь.

Грант подошел к задним воротам, где уже толпились парни, которые с интересом за чем-то наблюдали.

Я помотал головой. Ворота как ворота, ничего необычного. Закрыты, как положено, на засов.

– Да что там такое, Грант? – спросил я с налетом раздражения.

Когда мы возвращались с патрулирования, у Стива всегда стоял наготове горячий чай, и парни это очень ценили. Я мог бы сейчас сидеть на кухне и греть руки об горячую кружку.

– Тс-с, сержант, погодите, сейчас увидите сами.

Я хотел было напомнить этому салаге, что не ему говорить мне «тс-с» – и тут я это увидел. И все прочие мысли тут же выветрились из головы.

– Что за черт?