Пинка удаче

- Слово "прикол", дружище Лен, это слово сорняк, не злоупотребляй им в обыденных разговорах. Отвечаю, хотя и не чувствую искреннего интереса в твоем вопросе. Короче говоря, задолжал мне один главный редактор три тысячи рублей… Невелики деньги, но иногда и без них хоть волком вой… Вернее, началось так: в недалеком прошлом сделали они, они - это не редактор, а другие, как раз Пятый канал, одну передачу… Ну, там, на одну мелкую тему: о попытках КГБ СССР поставить под свой контроль так называемую итальянскую мафию.

- Фигга се! Круто!

- Увы, повторю: не стоило бы тебе пропускать уроки русского языка… Твои "фигаси" с "крутами" столь же типичные слова-сорняки, уважаемый Лен, этак недолго и до плебейского "олбанского" докатиться, а ведь мы с тобою патриции от культуры, исполины духа, не так ли? Между прочим, сочинил я днями филологическое эссе… предельно короткое, состоящее из одного названия… как раз по нашей теме. Но вряд ли ты его прочтешь и захочешь понять… Впрочем: "Колпак и погремушки олбанского языка"! Что скажешь?

- Круто, - как можно вежливее согласился Лен.

- Угу. Я так и думал. Ну, посмотрел я передачу, посмотрел комментарии на одном из форумов, прочитал одну статью, что мне сосватал тот неплатежеспособный главред… А тогда я еще не знал, что он окажется неплатежеспособным… в Монголию, видите ли, его сослали… Короче говоря, грибок за грибком, ягодка за ягодкой - вышел я на одного типчика, старого пня восьмидесяти четырех лет от роду, с которым мы довольно резко не сошлись во мнениях. Видеть в живую я его не видел, зато слышал в диктофонной записи, а потом уже и по телефону, и в электронной переписке общались изрядно… В результате такого вот заочного взаимодействия мы с ним друг друга невзлюбили. Этакий, знаешь, прыткий и грозный старец!… Припугнул меня… костылем.

Лен расхохотался.

- А у нас в соседнем дворе, через Матвеевский скверик напротив перейти, тоже такой хрыч живет! Всем встречным замечания делает, на всех подряд бухтит…

- Вот и здесь подобный достался. Кстати! Я ведь только что мысленно сочинял текст электронного послания твоей маме для твоего папы, ибо… Мне бы срочно… ну, не так чтобы срочно, а все-таки желательно с твоим батей повидаться в обозримом будущем. Передашь ему? Так и так, мол, дядя Лук в гости напрашивается? Именно в гости. Я девятнадцатого в Париж улетаю на недельку, если Эйяфья…тлайокудль позволит, и не худо бы нам до Парижа пересечься.

- Кто, простите, позволит?

- Гм… Эйя… Вулкан такой, ты что, не слыхал о нем и о его роли в туристском бизнесе?

- Нет.

- Счастливый. Короче говоря, в гости хочу.

- Сегодня же передам, он вам перезвонит. Ну, то есть, мама перезвонит.

- Как у них, все нормально?

- Все хорошо.

Лук, страдальчески скривившись, слегка раздернул обеими руками воротник серого пальто, повел короткой шеей вправо - хрустнуло, влево - опять хрустнуло, еще раз вправо… тишина. И вдруг быстрым хищным взглядом в упор поймал Ленькин взгляд.

- А у тебя? На двоечника ты не похож, пивом и анашой не пахнешь, следов помады на щеках не наблюдается, казино давно закрыты - что с тобою, Леня? Могу чем-нибудь помочь?

Вот и отец так же умеет заставать врасплох: сначала, типа, такой необязательный треп, типа все расслабились, а сам, не подавая виду, наблюдает, что к чему, а потом - хоба! Как давеча с Машкой, с ее курсами кройки и шитья! Вообще говоря, дядя Лук свой человек, может, рассказать ему о лотерее? Нет, пожалуй, не стоит.

Лен энергично помотал головой.

- Нет, сам справлюсь… Короче, миллион я выиграл!

- Надеюсь, в буру?

- Чего? Как вы сказали?

- Это ты сказал, что выиграл миллион. Вот я и спросил, уточняя тему: во что выиграл, чего миллион? Белорусских рублей миллион - это одно, если миллион евро - несколько иное.

Ленька торопливо расстегнул молнию на кармашке рюкзака, нашарил рукой…

- Вот. В лотерею, миллион рублей. Если бы в евро, так тогда ващще!…

Лук взял в пальцы обеих рук сиреневую бумажку, вприщур посмотрел ее на свет. Как раз в этот миг плотное стадо косматых облачков качнулось в сторону и на земле опять стало солнечно. Лена с головы до ног окатило холодным ужасом: сам, по своей воле отдал единственное документальное подтверждение, что миллион принадлежит ему, Лену. Сам… только что… в чужие руки… Никому потом ничего не докажешь, та продавщица из киоска вообще ничего не вспомнит! Надо вырвать бумажку и делать ноги, поближе к людям… Лен с большим трудом преодолел приступ паники, а ноги все равно предательски дрожали, а рука сама робко тянулась, чтобы взять, чтобы попытаться вернуть… жалко, что сразу родителям не признался…

К счастью, Лук не заметил кипения всех этих страстей и сомнений, только ухмыльнулся чему-то.