Пилсудский

Обязательства австрийской стороны Рыбак ограничил предоставлением взрывчатки и небольших денежных сумм на проведение диверсий. Излагая содержание соглашения в рапорте майору Ронге, он напомнил адресату о том, что действительной политической целью ППС является организация «вооруженных банд», предназначенных для вторжения из Галиции на территорию Домбровского бассейна в Царстве Польском и развертывания там революционного движения. Из рапорта следует, что для реализации своего плана Пилсудский просил 3 тысячи винтовок Манлихера и 300 тысяч патронов к ним, а также освобождение от призыва в австрийскую армию людей, «которые стали бы кадровой основой и организовали бы планируемые банды»[112], то есть инструкторов стрелковых организаций.

Пока в Вене изучали текст этого соглашения, Пилсудский продолжал начатую в предыдущие дни подготовку стрелков к участию в войне с Россией, хотя официального согласия австрийцев на это еще не имел. Уже 30 июля были отданы первые распоряжения на предмет мобилизации членов стрелковых союзов, а 1 августа окружные комендатуры стрелковых союзов получили приказ, разрешавший им мобилизацию отрядов после объявления Австрией войны России. Важным событием стало согласие 31 июля Польских стрелковых дружин подчиниться Главной комендатуре при Комиссии конфедерированных партий.

Поздно вечером 1 августа 1914 года, в день объявления Германией войны России, Ронге по телефону известил Рыбака о том, что Главное командование армии утвердило краковские договоренности с Пилсудским от 30 июля 1914 года. Одновременно майор приказал на основании агентурной сети Пилсудского развернуть глубокую разведку в междуречье Вислы и Буга, особенно в районе Люблина, Холма и Ковеля, не жалея на это денег, а также без промедления приступить к формированию группы, предназначенной для агитационной и подрывной деятельности в Домбровском бассейне. Как отмечает Р. Сьвентек, именно на основании этого приказа Пилсудский получил возможность приступить к мобилизации стрелков и выдвижению в Царство Польское[113].

Поддержка из Вены окрылила Пилсудского. Он был уверен, что в самые ближайшие дни наконец-то начнет осуществляться главная цель его жизни, и он добьется независимости Царства Польского. Поздним вечером 1 августа наместничество Галиции по телефону информировало Вену о том, что в ближайшие два дня туда прибудет депутация представителей движения сторонников независимости Царства Польского с Дашиньским во главе. Делегаты хотят сообщить, что через 48 часов после объявления войны одной из сторон в русской Польше начнется восстание с участием многих десятков тысяч человек с целью помешать проведению мобилизации и будущим военным операциям. Все уже готово, они только хотят получить гарантию, что «в случае заключения мира революционеры не будут принесены в жертву»[114].

Охваченный нетерпением, Пилсудский непрерывно разъезжал по Кракову в автомобиле, предоставленном в его распоряжение одним из почитателей. В ночь с 1 на 2 августа в кафе «Эспланада», где офицеры Стрелкового союза и Стрелковых дружин шумно отмечали достигнутое соглашение об объединении, в двух изолированных от зала для посетителей комнатах начал работу импровизированный штаб Пилсудского.

2 августа, в воскресенье, Учетное бюро разослало в разведывательные центры в Кракове, Перемышле и Львове инструкцию относительно формирования польских стрелков, а военное министерство выделило в их распоряжение 3 тысячи однозарядных винтовок Верндла и 300 тысяч патронов к ним. Это оружие предназначалось для выдачи стрелкам еще в 1912 году и с того времени хранилось на армейских складах[115].

В тот же день Пилсудский встретился с Рыбаком. Капитан разрешил коменданту стрелков начать мобилизацию своих подчиненных, а также обсудил вопросы, связанные с их вооружением и вторжением в русскую Польшу. В разговоре были затронуты очень важные для Пилсудского сюжеты. Выяснилось, что Рыбак не уполномочен дать Пилсудскому какие-либо политические гарантии. На прямой вопрос Пилсудского, имеет ли он свободу рук в политических вопросах, представитель австрийского Генерального штаба якобы ответил: «Естественно».

Тогда же Пилсудскому было сообщено об изменении маршрута вторжения стрелков в Царство Польское. Вместо Домбровского бассейна, который вошел в полосу наступления германской армии, стрелки должны были действовать на направлении Мехув – Енджеюв – Кельце, то есть преимущественно в аграрных районах. Это неожиданное для Пилсудского решение[116], о котором ему сообщили за четыре дня до начала войны Австро-Венгрии с Россией, показывало действительное отношение австрийцев к его плану, по которому восстание начнется именно в Домбровском бассейне, где ППС могла рассчитывать на поддержку многочисленных местных рабочих. Поведение австрийцев не обескуражило Пилсудского, хотя для него было очевидным, что события развиваются не совсем по его сценарию. Он не скрывал, что в основу его жизненного кредо был положен наполеоновский принцип: «Главное ввязаться в бой, а там посмотрим»[117].