Пилсудский

Тут же последовала резко негативная реакция Пилсудского, охарактеризовавшего находившийся в сейме проект, подготовленный еще Сикорским, как позорный, вредный и для армии, и для государства, а «применительно ко мне лично – как откровенное заявление, что маршал Пилсудский никогда не вернется в армию, даже в момент наивысшей опасности для существования нашего государства»[209]. Непродолжительный период относительного затишья вокруг имени Пилсудского кончился. Маршал начал новый тур повышения ставок в игре, причем на этот раз объектом его критики стали С. Галлер, прежние военные министры Шептицкий и Сикорский, политики Грабский и Скшиньский, политические партии, якобы превратившие сейм в арену беспардонной борьбы за свои эгоистические цели и забывающие о национально-государственных интересах, так называемую «сеймократию». Как записал в своем дневнике Свитальский, «Комендант хочет своими интервью создавать трудности правительству Скшиньского. Одновременно он воздействует на Желиговского, чтобы тот и дальше производил кадровые перестановки в армии. Пусть правительственные сферы платят таким образом за затягивание решения вопроса о Коменданте»[210].

Польское общество впервые в своей истории стало объектом столь мощной, целенаправленной пропагандистской обработки со стороны пилсудчиковских и левых газет в стиле «грязного пиара». Тон задавал сам маршал. В своих интервью «Курьеру поранному» он в образной форме доказывал вредность находившегося в сейме проекта закона об организации высших военных властей, критиковал политические партии и сейм за их непонимание нужд армии[211]. Активно действовал политический штаб маршала, в состав которого входили Славек, идеолог пилсудчиков Адам Скварчиньский, Богуслав Медзиньский, свой человек Пилсудского в крестьянском движении и парламенте, Сливиньский, публицист Тадеуш Голувко, считавшийся специалистом по национальному вопросу и идеолог антисоветской концепции «прометеизма», Войцех Стпичиньский, Морачевский, Венява-Длугошовский, Вацлав Гжибовский. В распоряжении Пилсудского были такие газеты, как «Курьер поранны», «Глос правды», «Экспресс поранны», «Жонд и войско», «Роботник» и др.

Связанная с пилсудчиками пресса ежедневно писала о подготовке правыми переворота с целью установления «фашистской диктатуры», о коррупции депутатов и государственных чиновников, казнокрадстве, некомпетентности должностных лиц. Любимыми объектами сатирических выступлений популярных юмористов стали политики, не пылавшие любовью и почтением к маршалу. В армии широко практиковали устную пропаганду. С целью сокращения расходов казны жалованье военных было урезано настолько, что обремененные семьями офицеры жили буквально впроголодь. Этим пользовались агитаторы из числа сторонников маршала, внушая своим собеседникам, что только Пилсудский сможет улучшить их участь[212].

Всей этой грязи, непорядочности, моральному разложению властных структур противопоставлялся образ маршала – скромного (ездит вторым классом, отказался от маршальского жалованья, до сих пор ходит в сером мундире легионера), человеколюбивого, думающего только о судьбе страны и общем благе, настаивающего на моральном оздоровлении (санации) государственной жизни. В повсеместное употребление было введено еще одно определение Пилсудского – «дедушка». В марте 1926 года по всей стране необычайно торжественно, почти на уровне государственного праздника, были отмечены именины 58-летнего маршала. Его славили, славили, славили и при этом настойчиво внушали полякам мысль, что государство должно жить не по конституции, поскольку она плоха, а по понятиям Пилсудского – единственного человека в Польше, знающего, что нужно стране. И эта пропаганда давала результаты. Так, 25 апреля некий Вокульский из Ловичского повета послал ему следующего содержания письмо: «Любимый пан комендант. Во имя Господа Бога войди в правительство председателем кабинета, разгони эту грызущуюся банду и правь нами жестко, по-божески, чтобы и волк был сыт, и коза цела. Народ будет за это тебе благодарен...»[213]

Росту авторитета «отшельника из Сулеювека» как неповторимого потенциального спасителя отечества способствовала наблюдавшаяся в этот момент глубокая дискредитация польской демократии образца 1921 года. В феврале – марте 1926-го произошло сближение правых и центристских партий по вопросу об основных направлениях реформирования польского парламентаризма. Поскольку сейм первого созыва не имел права менять конституцию, они сошлись на том, что прежде всего следует пересмотреть процедуру роспуска парламента и закон о выборах. Итогом этих перемен стало бы существенное увеличение в парламенте представительства польских правых и центристов. Тема необходимых перемен в польском парламентаризме в первые месяцы 1926 года отчетливо выбивалась на первый план на страницах правой и центристской прессы, в выступлениях крупнейших политиков в сейме, на митингах и собраниях. Стихийные общественные настроения недовольства усиливались целенаправленной партийной пропагандой.