Пилсудский

Ознакомившийся с новым проектом Пилсудский направил Сикорскому составленное в чрезвычайно неприличных выражениях письмо. Он заявил, что не согласен с самим принципом, положенным в основу проекта, что «в этом семейном треугольнике офицеров – министра, начальника штаба и, пускай уж, инспектора или председателя Узкого совета – у начальника штаба роль потаскушки, которая отдается двоим одновременно, чтобы получать выгоды от такой проституточной жизни с обеих сторон»[201]. Как уже упоминалось, после ухода Пилсудского из публичной политики он в политических выступлениях начал прибегать к похабному, солдафонскому языку, показывая, как низко он оценивает людей, что-то значащих в политической и государственной жизни страны.

Как отмечает В. Енджеевич, друзья пытались уговорить его не использовать бранных слов в политических выступлениях, потому что это создавало ненужные дополнительные трудности в их переговорах с оппозицией, мешало достижению нужных соглашений. Но он ничего не хотел менять в своем поведении, а со временем эта его привычка даже усугублялась.

Показательно в этом отношении совещание с участием премьера Грабского, маршала сейма Ратая, военного министра Сикорского и министра по делам образования и культов Тугутта 11 декабря 1924 года, посвященное обсуждению проекта закона о высших военных властях. Инициатором его проведения был премьер. Договориться с Пилсудским о встрече было поручено Тугутту. По свидетельству последнего, он специально просил маршала провести встречу в спокойном, деловом тоне и получил заверение: «Буду гладкий, как атлас». Совещанию должен был предшествовать совместный завтрак.

Пилсудский, несмотря на обещание, завтрак проигнорировал, но на совещание прибыл. Ратай так описал случившееся далее: «С проектом закона в руках Пилсудский стал анализировать его положения, предварив это не обещающим ничего хорошего вступлением: проект или фиктивный, или я должен думать, что генеральный инспектор – осел, военный министр – негодяй, а начальник штаба – вошь за воротом генерального инспектора. Проект закона – нонсенс, это – комическое, то – просто смешное, это – ерунда, то – идиотизм. Не найдется уважающего себя офицера, который был бы на основании этого закона генеральным инспектором или министром военных дел; начальника штаба, вошь, засунутую за ворот генеральному инспектору, последний должен отхлестать по морде, поддать под зад и т. д. и т. п. Все выступление путаное, хаотичное, хотя и не лишенное дельных замечаний по существу, было набором хамских, брутальных и мелочных нападок на Сикорского. Тот пытался объяснить, что многие положения закона продиктованы конституцией, старался разрядить ситуацию, был крайне любезным, но на Пилсудского объяснения министра не произвели ни малейшего впечатления. Его ответ был еще более грубым и кончился неприличным, грязным предложением в адрес правительства как автора проекта»[202].

Самые нетерпеливые пилсудчики ждали от своего героя решительных действий; другие пытались решить вопрос его возвращения в армию путем переговоров с членами правительства и влиятельными политиками. Однако Пилсудский раз за разом разрушал их комбинации и успокаивал их тем, что он сам решит эту проблему, а они должны оставаться на своих постах, ждать и верить в неизбежный успех.

В период пребывания в Сулеювеке Пилсудский много писал на традиционные для себя темы: восстание 1863 года, мировая война, первые дни независимости. Наиболее известным из созданных в эти годы трудов является «1920 год. По поводу работы М. Тухачевского „Поход за Вислу“», увидевший свет в 1924 году. Фактически он посвящен только Варшавскому сражению. В нем маршал сделал немало нелицеприятных замечаний в адрес генералов Шептицкого, Розвадовского и даже Сикорского; что же касается его собственных действий, то они представлены как практически безупречные. Это было вполне ожидаемо, если принять во внимание склонность Пилсудского к преувеличению собственной значимости и умению даже неудачи представлять в выгодном для себя свете.