Это решение правительства вызвало резкое противодействие партий оппозиции. ППС пригрозила объявлением всеобщей стачки своих профсоюзов, если правительство не отменит своего распоряжения. Аналогичную позицию заняли руководители Национальной рабочей партии (НРП) и коммунисты, также имевшие свои профсоюзные центры. В воздухе запахло серьезным социальным конфликтом, а коммунисты даже ожидали революции. Единственным средством избежать его был компромисс, но правительство, не желая показывать свою слабость, на него не пошло.
5 ноября всеобщую стачку членов своих профцентров объявили ППС и НРП, а в Кракове забастовали все предприятия и учреждения. Полиция получила приказ разогнать собиравшихся на улицах в районе Рабочего дома людей, в результате столкновений с обеих сторон появились первые раненые. На следующий день на помощь полиции были направлены воинские подразделения. Краков стал ареной уличных боев. Манифестанты не только оказывали сопротивление силам правопорядка, но и сумели разоружить ряд подразделений, и даже захватили броневик. При этом раздавались возгласы: «Да здравствует Пилсудский!», «Да здравствует народное правительство!», «Долой Витоса!» Некоторые районы города полностью контролировались участниками акций протеста. Общий итог столкновений в Кракове – 32 убитых и более 100 раненых с обеих сторон, жертвы были и в других городах. И правительству, и оппозиции стало ясно, что ситуация может выйти из-под контроля. Поэтому стороны наконец-то пошли на компромисс. Правительство отменило свои распоряжения последних дней и пообещало рассмотреть экономические требования забастовщиков, а ППС и ее профсоюзы прекратили всеобщую и железнодорожную забастовки.
В ходе краковских событий и правительство, и руководство ППС получали информацию, что большой интерес к событиям проявили пилсудчики, что в Краков прибыла большая группа вооруженных и проинструктированных людей, целью которых было дальнейшее обострение конфликта, занятие восставшими Кракова и организация марша на Варшаву. Трудно судить о степени достоверности этой информации, однако ряд биографов Пилсудского считают ее заслуживающей доверия. Они полагают, что это была уже вторая за год попытка людей из окружения отставного политика создать благоприятные условия для его возвращения во власть. Но если в декабре 1922 года это был экспромт, намерение, то в ноябре 1923 года, когда у пилсудчиков было некоторое время для подготовки, можно говорить о попытке практических действий. Причина неудач в обоих случаях была общая: нежелание социалистов взаимодействовать в кризисных ситуациях с пилсудчиками и предпочтение политическим методам разрешения конфликтных ситуаций[198].
Несомненно одно – Пилсудский хотел вернуться к активной деятельности, предпочтительно в армии. Но при этом он желал всей полноты военной власти и независимости от непредсказуемых изменений на политической сцене. Это стало очевидным на рубеже 1923 – 1924 годов. Пока у власти было правоцентристское правительство Витоса, о каком-либо возвращении в армию не могло быть и речи. И не только потому, что проект генерала Шептицкого об организации высших военных властей абсолютно противоречил представлениям Пилсудского по этому вопросу. В речи в Малиновом зале «Бристоля» он прямо сказал, что служить национальным демократам не намерен. Но в декабре 1923 года ситуация изменилась. Правительство, после раскола в парламентском клубе партии Витоса, подало в отставку. Проект Шептицкого перестал быть актуальным.
Первоначально миссия создания правительства была поручена лидеру левой крестьянской партии Станиславу Тугутту. Он предложил Пилсудскому пост военного министра и получил согласие последнего, но на определенных условиях: восстановить действие январского 1921 года декрета об организации высших военных властей. Как записал в своем дневнике Свитальский: «Комендант все время подчеркивал, что в ходе этого кризиса нужно избавить от партийной игры портфели министра военных дел и министра иностранных дел. Это должна быть первая фаза ограничения парламента до надлежащих границ»[199]. Однако Тугутт не сумел сформировать кабинет.