Пилот особого назначения

— Отставить! Я тебе дам, вздохнуть! Пока не упакуете скафандры и личное оружие, не будете ни вздыхать, ничего! Командирам отделений через час представить формуляры на расход боеприпасов! — Он помолчал и добавил с заметной усталостью: — А мне еще отчет Иванову струячить… о проделанной работе… Да вдобавок с тем, что с планеты натаскали, разбираться! Со скидкой на X-матрицу десять минут даю, чтобы прийти в себя, и строимся!

В бронированный бок моего «Гранита» сунулся чей-то локоть. Я поворотил корпус, насколько позволял скафандр, и обнаружил, что сижу рядом с осназовцем, который улыбается во всю пасть.

— Малой! — сказал он и протянул руку.

— Э-э-э… Андрей.

— Фамилия у меня — Малой. Сильвестр Малой. Сам понимаешь, что имечко выговаривать запаришься, так что лучше так — Малой.

— Очень приятно!

Фамилия подходила к облику только в виде оксюморона — парень был здоров и крупен, напоминая общим телесным впечатлением незабвенного квотермейстера дель Пино. Надо думать, кровавый Салман выглядел так лет двадцать назад.

— Во, погляди, Андрюха, что я нарыл!

Он протянул мне открытую ладонь. Трижды витая спираль диаметром буквально пару сантиметров, казалось, жила своей жизнью. Не то металл, не то минерал, тек внутренним светом, неуловимо меняя колер. Красиво.

— Это что такое?

— Это я подобрал на Беренике! — пояснил он, будто надоедливому школяру. — Мы там наткнулись… ну, в общем, для простоты, на нечто среднее между складом и помойкой.

— Да ну! Чужаки?.. Они, да? — Я разволновался, так как во всей нашей компании этим чужакам я был самый не чужой.

— Ну ты догадливый! Они, кому ж еще быть?

Тут ваш покорный слуга разволновался еще хуже и отстранился, насколько возможно далеко, от непонятной штуковины.

— Ты что, хочешь сказать, эта фигня оттуда?! Ты ее сюда приволок?! За каким чертом?!

— Сам ты фигня! — Обида в голосе Малого зазвучала вполне явственно, и он убрал вещицу в набедренный карман. — Мировой сувенир! Колечко! Настюхе своей подарю, как раз на палец!

— Ты, Малой, точно псих! — Я постучал кулаком по шлему. — Ты собираешься подарить девчонке инопланетный артефакт?! А вдруг это бомба? Или он элементарно радиоактивен?! Или ядовит?! Ты вообще знаешь, что это такое?!

— Надо очень… чего там знать-то? Кольцо, оно и есть кольцо, чо сразу: «Бомба, ядовит, радиоактивен»?! А сувенир-то мировой!

— Вот что я тебе скажу, друг: ГАБ пронюхает, откуда это, отберет, да еще и по шапке получишь.

— Ништо… поди не пронюхает!

Так и поговорили.

ГАБ, конечно, пронюхало, о чем я догадался по лицу Малого, с которым мы встретились между вторым и третьим прыжком. Бывает такое застывшее выражение, когда лицо страстно желает дать кому-нибудь в морду, но некому.

Мы встретились по дороге из трапезной, когда шли с завтрака. Малой был закономерно грустный, и я его пожалел, начал расспрашивать и вот что он рассказал. Не про кольцо, нет — кому интересно, как его излаяли в Особом Отделе за проявленную тупость и мешочничество? Я думаю, что никому, тем более что справедливо излаяли.

А вот про дело на Беренике интересно.

Я историю запомнил, а когда очутился в каюте, занес ее в планшет для памяти. Потом, много лет спустя, мой старый планшет всплыл, а история вместе с ним.

Ровно тогда в голову пришла мысль написать эту книгу. Вот я и пишу, так что слушайте про Беренику от первого лица сержанта Малого.

Рассказ сержанта Малого

«Степашин-то наш… отец-командир, нет, не сломался. Просто стал как мешком ушибленный. А все отчего? А оттого, что баба.

Нет, Андрюха, не лыбься, все ты понял! Не он — баба, а довела его баба. Ему еще на Лючии наш комроты капитан Плахов говорил: „Лёва! Девки, они как лошади! Капризные и подлые все, а красивые крайне редко. Те, что красивые, про свою редкость знают и пользуются, так что не надо им верить! Как старший по званию приказываю!“.

А уж папе Лёве девка досталась! Не приведи Бог! Видел фото — краси-и-ивая! Сил нет! Коса вот досюда, ноги, как у фигуристки, задница, все дела… а глаза бедовые и блядские. Самая опасная тварь.

Извела нашего папу! Не желает к нам на Грозный лететь! Почему не желает? Так поди разбери!

Ну Лёва и поплыл. Держится вроде, а голова плывет. И тут приказ: выступаем на Беренику. Нам в бой, а у командира мысли! Стало что терять — раз. Не поймешь: а она вообще с тобой или как — два.

На войне думать нельзя! Тем более про такое. Ну да что я тебе рассказываю?! Ты истребитель, сам под Богом ходишь. Только задумался — сразу кранты.

Папа Лёва еще и комвзвода, за всех своих циклопов в ответе. Чуем: быть беде, с таким командиром удачи не будет! Молчим, конечно, но идея такая вертится.

Почему Степашин папа? Так старый он для осназа, сам посуди: тридцать пять лет, а все лейтенант! Они же с Плаховым одногодки, ему бы майором быть… Андрюха, чем перебивать, дай лучше сигаретку!

Короче говоря, долетели до Альциона, нашли Беренику. Вы на орбите сторожите, а нам на выход, ну и пошли.