Пилот мечты

— Что вы, сеньор! Мы имеем все мыслимые права, — вежливо отвечал мне Ахилл Мария как-его-там-дальше. — Вы не вполне точно информированы о нашей организации. «Эрмандада» — это не частная служба концернов, отнюдь. Счастливые обыватели Объединенных Наций пребывают в плену заблуждений на наш счет. Они уверены, что группа корпораций держит маленькую наемную службу безопасности, наподобие охранников в супермаркете. Это не так, уверяю вас. Причинно-следственные связи перепутаны — это мы, «Эрмандада», держим под опекой несколько крупнейших концернов. Не наоборот. Мы — армия, которая может делать в своей зоне ответственности все, что угодно. Тремезианский пояс не контролируется администрацией ОН, так что законы ОН здесь не действуют. Единственный закон здесь — это мы. И мы будем его защищать так, как сочтем нужным. Теперь вам ясна ситуация, сеньор Румянцев? Итак, вернемся к обсуждаемому вопросу: прошу вас, назовите счета в банках, на которые инсургенты «Синдиката TRIX» переводили вам деньги в награду за информацию.

Я был слегка избит. Для бодрости. Для начала. Чтобы прочувствовал.

Когда прочувствовал, за меня взялись всерьез.

К моменту завершения беседы с капитаном я не пил уже сутки, а не спал еще больше. В меня были воткнуты несколько десятков игл, которые были подключены к электрическим проводам.

Иглы, сами по себе, меня мало беспокоили. Гораздо хуже то, что они помещались в стратегических точках организма — по узлам нервных окончаний. Если я вел себя плохо, капитан нажатием кнопки пускал ток.

Ощущения описать трудно.

Как известно, боль — это реакция нервов, которую они доносят до мозга, а уж мозг заставляет тело испускать разные тошнотворные звуки, дергаться и гадить под себя. Чистая боль! Чистая, ярко-белая и беспощадная обрушивалась на меня раз за разом. Я орал, хотя голос был уже сорван, а горло пересохло так, что ни один звук, казалось, не мог через него пройти. Но нет, резервы тела богаты, и границ их мы себе не представляем.

Сначала со мной работали несколько дуболомов из рядового состава и сменяющиеся дознаватели: хороший и плохой. Хороший ласково уговаривал, а плохой пугал и бил.

После появился Ахилл Мария и холодным ровным голосом сообщил, что подобные методы неэффективны. И взялся за меня сам, позвав человека в белом халате и с маской на лице. Тоже белой.

— Сеньор Румянцев, сейчас мы расположим на вас этот набор игл. Иглы будут воткнуты в основные болевые точки организма. Через них будет идти ток. Будет больно. Можно, конечно, раздробить вам пальцы, вырвать ногти, прижигать гениталии. Но я сторонник научных методов. Зачем тратить силы и уродовать ваше прекрасное тело? Не вижу смысла, так как могу сообщить вам настоящую боль любой интенсивности. Вплоть до летальной. При этом, прошу заметить, никаких внешних повреждений вы не получите… Доктор, прошу вас.

Я сидел совершенно голый. Когда к обнаженной коже прикоснулась первая игла, я непроизвольно дернулся.

— Что вы, сеньор! Это даже не тень боли. Так, напоминание. Впрочем, зачем все это? Просто расскажите о связях с «Синдикатом TRIX» и вам дадут воды и выспаться. Вы же хотите пить, сеньор Румянцев?

— Связи у меня были. Несколько раз я связывался с «Синдикатом» при помощи ракет «борт-борт» разных модификаций, лазерной пушки «Стилет» и калифорниевых снарядов. — Я нашел в себе силы съерничать.

— Острите? Это хорошо, ценю, — прокомментировал капитан, усаживаясь за стол. Простой, белый стол.

Вся комната была белая, без единой тени. Всех декораций — только мы с капитаном, стол и кресло. Даже дверь за доктором затворилась, не оставив ни единой щели, ни намека на проем.

— Повторю вопрос. Когда и где вас завербовали представители «Синдиката»?

— Если отдел кадров «DiR» является структурным подразделением «Синдиката», то в мае 2621 года.

— Ну что ж… — Он повозился с пультом, скрытым от меня массивом стола. — Для начала, секунда и слабая интенсивность.

Меня скрутило так, что я забыл про жажду. Я даже забыл, как дышать! Секунда длилась и длилась, и не желала заканчиваться. Если бы голова не была зафиксирована на подголовнике, я неминуемо разбил бы затылок. Но усадили меня знатно. Не дернуться.

Наконец боль отпустила. С меня градом лил пот.

— Впечатляет? Время — понятие относительное, как вы знаете из курса физики. Правда, на физике не учат тому, что боль абсолютна. Это из курса психологии… Ну-с, продолжим. Кто именно завербовал вас на службу в «Синдикат»?

Природное упрямство — штука злая. Относительная, но злая. Я не был уверен, что выдержу следующую дозу, но все равно продолжил неумно дерзить.

— Меня завербовал лично сеньор Роблес, — дальше я хотел продолжить, что не знал, что концерн «DiR» иначе называется «Синдикат TRIX», но не успел.

Полторы секунды.

И боль. Огромная, как Тремезианский пояс. Квинтэссенция всей боли. При ожоге я бы почувствовал лишь один ее сегмент, при раздроблении кости — другой. А тут вся и сразу, какая только доступна человеческому восприятию — и даже больше.