Пилот Империи

Банинг прокричал последнее предложение, словно на последнем издыхании и резко замолчал. Его глаза закрылись, веки вздрагивали, губы побелели, зубы крепко сжимались, обостряя скулы. Ненависть, он купался в ней, глотал и наслаждался мукой собственной души. У меня от подобных чувств мурашки побежали по спине, а душа замерла от ужаса и омерзения. В некоторых отношениях быть сенсом очень неприятно, если не сказать больше. Сидящий же передо мной человек раскрывался словно предельно доступная книга, не прочитать которую было просто невозможно. В тот момент я понял, что его было невозможно спасти. Все чего хотел безумец напротив меня – это ввергнуть окружающий его мир в хаос. Уничтожить всех своих обидчиков, даже меня, даже Рауля и Дика. Стереть с лица земли планету Сторм. И шанс, шанс на это подарил ему я.

* * *

Слегка шумело силовое поле, я сидел в камере пиратского корабля, смотрел на своего бывшего друга, внимал словам и ужасался произошедшей с ним перемене. Марат нервно прохаживаться от одной стены коридора до другой, гневливость в голосе чуть спала – похоже, он постепенно приходил в себя после бурной вспышки. Багровую маску ненависти на лице сменила мертвенная бледность, резко проступили мешки под глазами. Он шумно дышал.

– Этот негодяй скрывал наличие договора об опекунстве. Понимаешь Макс, он сделал всё, чтобы я ничего не узнал об этом – не узнал о наследстве до двадцати одного года. В договоре об опекунстве был один крохотный, но железный пункт. Если бы я заявил о своих правах после совершеннолетия – в этот самый день он потерял бы всё. Дом, что был куплен на деньги моих родителей, огромный счёт в банке и миллионные облигации корбидиевой компании на планете Джин-Аризона! Я узнал об этом лишь потом, уже из постановления суда… Дядя нашёл отличнейшую для себя лазейку – здесь отдаю должное его фантазии!.. Когда в детстве опекун заводил при мне разговоры о том, что нет ни чего лучше военной карьеры, тем самым он преследовал далеко идущие планы. Военный контракт – единственное, что могло помочь ему не беспокоится о безбедной жизни. Мой контракт!.. В общем, в тот момент, когда в очередной раз, наслушавшись речей, я вбежал в кабинет и сообщил родственнику о своём желании пойти учиться в императорскую военную академию – думаю он был безмерно счастлив. Сволочь!

Марата передёрнуло, он повернулся и посмотрел в мою сторону. В этот момент Банинг слышал только себя:

– Я-то думал этот гад переживает за меня. Гордиться племянником, сыном непутёвых родителей, что решил идти по его стопам! Он снабжал всем, о чём я его просил, скрывал истину и опасался раскрытия правды – лишь бы избежать ненужных вопросов. Но я никогда не спрашивал. Никаких вопросов о родителях – тут старик рассчитал всё верно; не интересовался я и бумагами, которые прохиндей подписывал от моего имени. Каким идиотом!..

Бывший кадет шумно выдохнул, протёр опять обильно вспотевший лоб.

– За неделю до выпуска из академии я оформил военный контракт в полке 912. Хотел сделать приятно своему «покровителю»! Полк, в котором – как заверяла эта крыса, он провёл восемь блистательных лет. Надо мной там посмеялись как над дурачком, когда я описал им своего героического родственничка, но контракт заверили. Я немедленно отправил все документы с нарочным в родовое поместье.

Банинг встал и расстегнул свой китель вверху.

– Жарко, наверно вентиляция отключилась…

Он активировал наручный комм и сказал в передатчик:

– Эй, вахтённый! продуй тридцать четвёртую.

– Сер, вентиляция функционирует нормально, – с задержкой ответили по рации.

Марат резко саданул кулаком по стальной панели рядом с дверью.

– Продуй, я сказал!

Через короткое время в каюте резко похолодало, включился мощный вентилятор. Марат отнял руку от лица, пробормотав под нос нечто вроде: «Вот так-то лучше». Потом опять сел напротив, помолчал несколько мгновений, тяжело вздохнул и продолжил:

– Не представляешь. Тут даже поговорить не с кем. Я перестал верить людям. Для меня все они, – он повёл плечами, – Всего лишь инструменты. Я использую всех и каждого, чтобы добраться до доброго родственничка… Думаю, он лучился внутренним светом самодовольства, получив вместе с посыльным освобождение от всех тревог. Крыса просчиталась лишь в одном. Через день после того как я отправил в отчий дом свой новенький бессрочный договор на военную службу в самом глухом участке космоса, наконец пришло то самое письмо. И я узнал обо всём: об оставленном богатстве, родителях погибших при невыясненных обстоятельствах, лжи и обмане, которыми меня кормил дядюшка. Первое что я сделал – кинулся в комендатуру, и это меня добило…

Банинг снова встал и, возмущенно-резко размахивая руками, стал ходить по камере взад-вперёд. Его опять несло: