Пилот-девица

С этими словами дядя Толя ловко выпростался из ремней своего ложемента, пролетел – благо, невесомость позволяла – над ногами Василисы, и рывком распахнул бронешторки штурманских обзорных иллюминаторов, которые находились далеко внизу, возле правой ее щиколотки.

Девушка ахнула. Под ней ласковым сине-зеленым светом лучился ее родной Таргитай.

Облачности почти не было. Из космоса прекрасно просматривались желтый песочный корж неузнанного Василисой континента и искрящийся на солнце океан, располосованный рябью далеких штормов да голубыми пятнами отмелей вокруг архипелагов. За океаном виднелся другой необъятный кус суши, позеленее.

– Вот, гляди, континент, на котором ты живешь – он на большое сердце похож.

– Вижу.

– А теперь присмотрись, какой цвет у этого сердца.

– Ну... темно-зеленый... почти черный.

– А в центре пятно какое?

– Зеленое... светло-зеленое.

– А почему так, вас в школе не учили?

– Нас в школе важным вещам учили! Как землю удобрять, как болезни лечить, как электричество спроворить! А про зеленый колер нет, не объясняли.

– Ну так тогда я за вашу школу поработаю! Разъясню тебе как мне один траппер разъяснил, из ученых беглый, из биологов. На самом деле человек на Таргитае нормально жить не может. Хотя и тепла здесь хватает, и кислорода в атмосфере. Только все местные организмы очень человека не любят. Антропофобная биота, понимаешь! Одних плющей ядовитых там у вас, на Таргитае, четыреста разновидностей. Так это только сказать – ядовитых плющей! Они натурально человека убивают! Шел ты по здешнему лесу, случайно плюща коснулся – и сразу обожгло тебя, как крапивой. Только от крапивы ожог отходит быстро, а от плюща ты сам отойдешь... В мир иной.

– Страсти какие! – ахнула Василиса.

А пилот вошел в просветительский раж и останавливаться не собирался:

– Еще бы! А грибы тут какие? Грибы – все сплошь отрава! Хуже поганок! И споры у них – яд! Вдохнул один раз – и с копыт! Никакой фауны, на земную похожей, нет и близко! Мясо звероящеров – несъедобное. Рыбоящеры – горькие как редька! Крупного рогатого скота – нет! Мелкого безрогого – нет! Первые колонисты пробовали коров разводить, так те коровы и недели здесь не продержались – двинули копыта на местном силосе!

– Страсти какие! – повторила Василиса. – И как же управились? С плющами этими? С грибами? С ящерами, прости господи?

– Упра-авились, – дядя Толя широко улыбнулся. Вид у него сразу стал такой счастливый, будто и замысел, и воплощение частичного терраформирования Таргитая были его личной заслугой. – Обычным нашим рыжим муравьём управились! Оказалось, стервец этот прожорливый, во-первых, нормально живет на корму из здешних фикусов. Ну а фикусов здесь разновидностей еще больше, чем плющей – повсюду растут! А во-вторых, и это главное, травит он своей муравьиной кислотой любую другую местную флору! Под корень выводит! Дохнут от нашего муравья целые леса!

– Да нешто ж этой муравьиной кислоты хватило, чтобы леса на Таргитае извести? – с сомнением спросила Василиса.

– Тут хитрость есть. Муравьи наши не то чтобы потравили всё, как обычными ядохимикатами. Они вызвали у здешних лесов что-то вроде аллергии.

– Аллергии?

– Ну это когда буквально вот десяти молекул какого-то вещества хватает, чтобы... чтобы всех вокруг от этого вещества тошнило! Включая деревья и травы... Понятно, что тошнит их как-то по-своему. Но результат такой, что жить они в присутствии муравьев уже не могут! Дохнут! Вот что значит аллергия!

– Был у нас пастух один – Чудило. Так у всей деревни эту... аллергию вызывал. Выгнали его к лешему! Чтоб не поганил!

– Так вот, Василиса Емельяновна, пока Большой Муром еще в Российскую Директорию входил, ну и твой Таргитай с ней заодно, определили на планете несколько пунктов. И муравьев туда буквально вагонами сыпали. Потом бульдозеры долго ездили, всё расчищали. Потом строили специальные фабрики, которые почву ускоренно производят и минерально обогащают. Потом был десант биологов, ботаников с саженцами, зверьем всяким... В общем, сделали вам красиво. Вначале у них получился круг диаметром сто километров. А потом до трехсот расширили. Вот это-то пятно тебе и кажется светлым, когда из космоса на него смотришь. А что темное – то местное.

– Какие дивные дива узнаешь от вас, дядя Толя, – только и смогла вымолвить впечатленная Василиса.

У нее еще оставалась масса вопросов. Например, почему ни она, ни кто-либо из ее родни всей этой истории не знал. Или почему диковинные звери из "старого леса" не забредают в "новый лес"? Кто им не дает? Ну не муравьи же?

Но главное, почему в Усольске все делают вид, будто весь Таргитай – он вот такой, и никакой другой! Ну и в школе об этом помалкивают... Зачем?

Но задать эти вопросы Василиса не успела. Потому что на панели перед дядей Толей вдруг замигала яркая оранжевая лампочка и прозвучал противный протяжный сигнал.

Василиса не знала, что уже полчаса "Кассиопея" в автоматическом режиме бросает направленными импульсами запрос за запросом в одну строго очерченную область небесной сферы. И что мигание оранжевой лампочки означает: они услышаны, им ответили.