Пилот

Как бы то ни было, у меня на кону полмиллиона баксов и никаких сантиментов. Казалось, все так просто. Один крупный выигрыш, и катитесь ко всем чертям. Нет, скорее бы все это кончилось, я бы тогда в один прекрасный день сел в свой только что отремонтированный «мустанг», включил форсаж и сказал бы: «Спасибо тебе, Такк, и прощай. Большущее тебе спасибо».

С такими мыслями я и уснул. А когда открыл глаза, увидел женщину, освещенную лунным светом. В руке она сжимала пистолет; ствол был направлен прямо мне в голову. Не какой-нибудь там дамский пистолетик, а настоящий пистолет 38-го калибра[1], с четырехдюймовым стволом, которым обычно пользуются полицейские. В сумрачном бледно-желтом свете я отчетливо видел тусклый блеск металла.

Она была ниже среднего роста и настолько женственна, что ни широкие брюки, ни бесформенный свитер не портили ее хрупкую фигурку. Смолистые черные волосы оттеняли ее лицо. Ни один любитель позагорать в жизни не сможет добиться столь превосходного загара — даже при луне это было очевидно. Вообще-то, идиотская затея рассуждать о чем-то подобном, когда на тебя смотрит дуло пистолета. Перехватив мой взгляд, она быстро произнесла:

— Не двигаться, сеньор.

— Могу я хоть простыней прикрыться?

— Не беспокойтесь. Я и раньше видела голых мужчин.

— Перед их смертью? — уточнил я и обмотался простыней.

— Вы почти мертвец, мистер Фэллон, не двигайтесь.

Я мог видеть выражение ее лица. Она не шутила. Я устроился поудобнее и положил руки на затылок. Никогда не доверяйте женщине с оружием. Хуже всего, если она его применит; а эта, кажется, готова выстрелить.

— Ты шутишь, детка?

— Нет, мистер Фэллон. — В ее голосе слышался мягкий испанский акцент.

— Могу я знать, кто ты? Не доводилось ли нам встречаться?

— Не утруждайте себя. По паспорту меня зовут Шарон Ортес, хотя у меня есть и второе имя, по которому меня знают лучше.

Я попытался догадаться:

— Кубинка?

Она ответила без промедления:

— Мой отец был испанцем, а мама родом из Ирландии. Мы жили на Кубе.

Она улыбнулась и обнажила прекрасные белые зубы, однако радости в этой улыбке почти не замечалось.

— Все же, сеньор, я кубинка.

— А что же ты хочешь сделать со мной?

— Именно сейчас я и должна решить, что для вас лучше: быть мертвым или остаться живым.

— Отлично. Ну и как ты себе это представляешь?

Она крепко сжала рукоятку своего тридцать восьмого. Я пока не мог сообразить, как забрать у нее эту игрушку.

— Не делайте глупостей, мистер Фэллон. Это не шутка.

— Вижу. Я повидал много всякого оружия.

— Да, я догадываюсь.

— В таком случае или стреляй, или скажи, черт побери, чего ты хочешь?

Она продолжала смотреть мне прямо в глаза.

— Вы бы предпочли остаться живым?

— Спрашиваешь!

— Тогда вы должны повиноваться. Вы не должны ни с кем видеться и даже разговаривать. Вы позволите нам — еще одному человеку и мне — осмотреть все личные вещи сеньора Такера Стэйси и это помещение. После чего мы оставим вас в живых.

— Спасибо. А теперь скажи мне, чего тебе надо.

— Вам не нужно этого знать.

— Прости, крошка, — вымолвил я.

Она собиралась это сделать. Будь я проклят, если это не так. Ведь она взвела спусковой механизм, чтобы произвести только один выстрел, и шагнула к кровати, чтобы наверняка поразить цель. Так всегда бывает, когда девушку посылают выполнять мужскую работу. Если ты собираешься застрелить кого-нибудь, ты делаешь это сразу, с того места, где стоишь. Ты не тратишь время, устанавливая спуск на автоматическом пистолете в положение для одиночного выстрела. И даже не делаешь шага в сторону цели, где лежит в постели человек, который готов в любую секунду ногой выбить оружие из твоей руки, а другой ногой тут же заехать тебе в лицо. Не требуется много времени, чтобы поставить на место грубую девчонку. Просто хватаешь за воротник и рвешь одежду сзади, тогда всякая защита обречена.

Я схватил ее чуть ниже талии и одним мощным рывком стащил с нее брюки, обнажив белье розового цвета — и через какое-то мгновение рычащий и беснующийся зверь превратился в рыдающую, испуганную женщину.

Она была прекрасна. Удивительно прекрасное животное с черными волосами, смуглой кожей и большими круглыми глазами, наполненными страхом не столько оттого, что с ней произошло, сколько от ошибки, которую она совершила.

— Крошка, с медом ты бы поймала больше мух, чем с уксусом, — сказал я ей.

Она осознала, что она женщина, и поняла, как ей действовать дальше.

— Сейчас не время, крошка.

Я схватил ее за руку, стащил с кровати и поволок к двери. Выпихнул ее из комнаты. И уже снаружи услышал вопль: она поняла, что осталась безо всякой одежды.

Я посмеялся, закрыл дверь на замок и вошел в комнату. Найдя пистолет, я сунул его в карман брюк, висевших на спинке стула, и сел на край кровати. Должно быть, она вернется. Конечно же такие вещи случаются только с теми девушками, которые приходят с пистолетом в руках.

Через открытое окно ворвался ветер, и я грудью ощутил его освежающее дуновение.

Потом натянул на себя простыню и заснул с приятной мыслью о Шарон Ортес.

Чертовски странно!

Как же они похожи, Лоис и Шарон!