«Пилюли» от животного мира. Мифы и реальность

НУТРИЯ — ЗВЕРУШКА НЕКАЗИСТАЯ, НО ШКУРКА БАРХАТИСТАЯ, ПРОСТО ЗАГЛЯДЕНЬЕ, А МЯСО — ОБЪЕДЕНЬЕ

14 В оные времена, когда я был собственным корреспондентом одной из газет по Красноярскому краю, Хакасии и Тувинской республике (семь территорий Франций), оказался, как, впрочем, и семья, неготовым к зиме. Да, жена первого секретаря Ставропольского горкома партии, почитая меня, открыла ногой бытовку очень важного магазина для ВИП-персон и буквально силком меня одела в приличную куртку. Вот и вся моя экипировка для северов. На голове черт-те что, заячий треух. У детишек и женушки Валентины пальтишки, как у жены Леонида Репина Натальи Ордман, известной суфражистки и противницы убиения животных во имя симпатичных и уютных шкур, — на подбое из стружек.

Я гулял с ними на берегу Енисея в 35–40 градусов мороза и беспокоился, как же они перенесут это, после перемещения из Курска на Крайний Север. Сына Вовку, предварительно пощупав нос, спрашивал: «Не замерз?» Он отвечал красноязыко (всего-то 5 лет): «А момёз». Значит, не замерз. Дочь моя Виктория, которой я прощупывал тщедушненькое пальтецо, на мой вопрос: «Замерзла ли она?», отвечала: «Папа, не волнуйся, мне здесь тепло».

И доведенный буквально до отчаяния, я не вызывал на полных правах автомобили гаража крайкома партии, так как управление делами ЦК КПСС оплачивало Красноярску так называемую «полуторку», то есть полуторасменку, что всегда местный куркуль — зав. отделом Зинченко зажимал, вывозя свою жену по ее капризу по ночному Красноярску, видимо, за мой счет. Так вот, меня крайне угнетало, что я являлся в высокие кабинеты секретаря крайкома партии, горкома КПСС и даже райкомов, где бонзы, в отличие от меня, носили норковые и собольи шапки. У нас, центрокоров, даже магазин в «Соснах», где Ельцин впервые встречался с лидером японцев Яси-мотой «без галстуков». Там закрытый магазин для крайкома был для «белых» и для «черных», с отдельными входами. Заведующие отделами входили туда как хозяйчики. Для секретарей крайкома был другой магазин. Слава богу, что я мог взять там колбасу для детишек и индийский чай.

Так вот, гордынька меня заела, и я обратился к местному журналисту Мише Гуртовому: «Миша, — говорю, — кругом реки и озера, где плавают изобильно ондатры и нутрии, а смотри, в чем я хожу по высокочтимым кабинетам…»

Продолжить он мне не дал, а единственно, что сказал: «Решим вопрос». Дальше была комичная ситуация. Он мне принес шапку, заверив, что его знакомые татары хорошо выделывают шкурки и шьют шапки. Она мне не подошла по размеру. Миша тут же вынимает нож и разрезает задник шапки. Надевает на себя и, сколько я его помню по Красноярску (мы жили рядом), он ходил в этой распоротой шапке.

Потом принес другую, которая мне оказалась впору. Каким я фертом входил в высокие кабинеты отраслевых руководителей… И все они видели: я не дешевка даже по одежде.

Не сказал о весьма существенном. Миша, который «обул» меня в цивилизованное существо, позднее взошел в «царь-газету», которой считалась главная газета ЦК КПСС «Правда», а затем его заметил Гайдар. Он назначил Гуртового руководителем комиссии по борьбе с коррупцией при правительстве. О чем, Миша, если мне память не изменяет, очень сожалел. Он скрывался от бандитов и коррупционеров. В 1990-е это было одно и то же. Где сейчас Миша, я не знаю, потерял из виду. Но за ту шапку, которую он мне сподобил, не боясь ответственности (за незаконное приобретение шкурок зверьков и выделку шапок сурово карали в те времена), я благодарен.

Значит так, дорогой Иван Павлович, нутрия стерла границы «элиты» и «быдла». Я обладал шапкой, и они, эта элита, хотя и опасалась меня, как журналиста (многих там сняли и осудили по моим публикациям, вы это хорошо знаете), но признали как равного. Ну-как же… одет! Это, конечно, гротеск. Но главное — в другом. Нутрия, как мех, могла состязаться и с бобриком, и с ондатрой, и даже с соболем. Она держала форму, не… блеском и оттенками шерсти, так же как, скажем, шиншилла. И человек, облаченный в шапку из меха нутрии, вполне мог произойти из представительного класса. Не так ли?