Пикассо

Вот как Аполлинер, который обладал необыкновенным даром рассказчика, умевшего перемежать реальность и вымысел, описывает царившую в кругу друзей атмосферу того времени: «Париж манит меня. Монпарнас стал для художников и поэтов тем, чем был для них Монмартр пятнадцать лет назад, — Меккой, куда они устремлялись, чтобы обрести покой». Среди героев его книги «La femme assise» («Сидящая женщина») есть некто по имени Пабло Канури, «художник с голубыми руками и глазами, как у птицы, говорящий на французском и испанском языках». Наделив своего героя огромным талантом и очарованием, свойственными Пикассо, Аполлинер, тем не менее, предлагал самому читателю решать вопрос о том, что легенда, а что правда. Но Пикассо отнюдь не льстило описание в повести страстного и кончившегося ничем любовного романа Канури с молодой художницей Эльвирой, представлявшего собой изображенное в карикатурном виде мимолетное увлечение Пикассо в те два года, которые последовали за смертью Евы.

Вызванный войной отъезд Канвейлера из Франции создал серьезные финансовые трудности для многих молодых художников. К счастью, живший в Париже агент по продаже картин Леон Розенберг, большой почитатель авангардистских направлений в искусстве, стал в годы войны главным организатором сбыта работ парижских живописцев. Пикассо поручал ему вести все свои дела вплоть до 1918 года, когда он подружился с братом Леона Полем Розенбергом, на многие годы ставшим его официальным агентом.

Весной 1916 года Пикассо загорелся желанием переехать в собственный дом, который он мог теперь себе позволить. Мрачная атмосфера улицы Шельше с видом на кладбище стала невыносимой, и он решил перебраться в маленький, расположенный в Монруже домишко с садом. Однако вскоре художник понял, что совершил ошибку. Хотя он имел в доме послушного слугу и ничто теперь не мешало его работе, он лишился общения с друзьями. Именно поэтому его редко можно было теперь застать дома. Из-за войны транспорт работал плохо, к тому же его явно не хватало. Всякий раз, когда он встречался с друзьями на Монпарнасе, их беседы затягивались до глубокой ночи. Оттого долгий путь пешком домой по темным, безлюдным улицам стал обычным, почти ежедневным ритуалом. Окунувшись в темноту улиц, Пикассо испытывал возбуждение от сознания того, что он бодрствует в то время, как другие погружены в сон. Ему казалось, что в эти ночные часы жизнь торжествует над смертью. Тишина и одиночество необыкновенно способствовали игре воображения. Редко попадавшиеся прохожие казались привидениями. В эти минуты город как бы отражал испытываемое им состояние одиночества, одиночество гения. Впрочем, ему не всегда удавалось побывать наедине со своими мыслями. Часто его спутником во время ночных прогулок оказывался человек, обладавший умом оригинальнейшего склада. Композитор Эрик Сати жил в Аркее, что расположен чуть дальше от Монпарнаса, чем Монруж. Ум молодого композитора, его способность высказывать поразительно глубокие и оригинальные мысли делали его незаменимым собеседником Пикассо во время этих вынужденных продолжительных возвращений домой.

«Русский балет»

Когда Пикассо жил на улице Шельше, его нередко посещал подающий надежды поэт-холерик, который, прибыв в Париж в отпуск с фронта, первым делом направлялся к Пикассо. Быстро взбегая по ступенькам лестницы дома, где жил Пабло, он закрывал глаза, чтобы не видеть украшавших лестничную клетку огромных, как на Парфеноне, фриз, сделанных из алебастра. Оказавшись в студии художника, поэт чувствовал себя неловко среди негритянских масок и причудливых предметов, в беспорядке развешанных на стенах. Этим элегантным талантливым поэтом был Жан Кокто, ставший известным в те годы благодаря своей работе в «Русском балете». В последние несколько месяцев он был занят постановкой второго балета в этой прославленной труппе. Первый, «Голубой бог», поставил создатель труппы и ее импресарио Дягилев в Париже в 1912 году, а затем, спустя год, в Лондоне. Постановка не принадлежала к числу выдающихся и не имела успеха. Несмотря на тяготы военного периода, талант Кокто получил быстрое развитие. Стремясь создать нечто ультрасовременное, он познакомился с Эриком Сати, обещавшим ему написать музыку к балету, который удивит весь мир своей оригинальностью. Реализация этого замысла шла уже полным ходом. Весной 1917 года Кокто предложил Пикассо не только создать декорации и костюмы, но и отправиться с ним в Рим, чтобы встретиться с Дягилевым и с только что вернувшейся из Америки труппой.