Пик

— Еще какой смысл! — радостно согласилась Трейси.

— Размечтались! — фыркнул судья. — Всех вас четверых запихнуть в мой крошечный офис? Даже думать забудьте! Тут никого лишнего нет, кроме...

Судья перевел взгляд на Патрисию и Паулу.

— Так, — сказал он, затем обратился к охраннику, который сопровождал меня в лифте: — Уважаемый, не могли бы вы сопроводить этих двух юных леди до ближайшего киоска мороженого и подождать там?

— А что с задержанным? — спросил охранник.

— Полагаю, он составит нам компанию. Судья обратился к близнецам:

— Девочки, какое вы любите мороженое?

— Шоколадное, — сказала Паула.

— Ванильное, — сказала Патрисия.

— Думаю, этот заказ мы можем исполнить.

— Пик, а тебе какое принести? — спросила Паула.

— У них точно есть клубничное, — сказала Патрисия (клубничное — мое любимое); у нее только что выпали передние резцы, поэтому получилось «квубнишное».

— Не, пасиба, — сказал я. — Я только что съел целую миску на завтрак!

— Неправда! — сказали они хором, хихикая. Охранник вывел их из зала.

Судья дождался, пока дверь закроется до конца, затем обратился к секретарю суда:

— Дальнейшее не записываем.

Секретарь отключила диктофон и убрала руки с клавиатуры.

— Итак, теперь мы можем говорить не стесняясь, — продолжил судья, со значением посматривая на Трейси. — Вы, коллега, знаете не хуже меня, что мы ни за какие коврижки не хотим, чтобы дело Пика дошло до суда. Газеты и так уже устроили из этого балаган. А два дня назад погиб мальчишка. Я уверен: ни вы, ни Пик, ни его родители не хотите, чтобы повторилось что-то подобное.

— Разумеется нет, — сказала Трейси. — Но при этом я не вижу ни малейшей причины отправлять моего клиента за решетку на том единственном основании, что газетам, видите ли, было угодно устроить, как вы совершенно верно выразились, балаган. И кстати, если уж на то пошло, ни полиция, ни мэрия не могут похвастаться, что вели себя безупречно. Уж им-то вся эта история точно не сделала чести.

Судья внимательно посмотрел на нее, затем повернулся к обвинителям:

— Коллега, как мне кажется, права. Что думаете? Старшая из обвинителей встала:

— До начала настоящего заседания мы предложили обвиняемому сделку —два года плюс скидка в шесть месяцев за хорошее поведение. Срок в полтора года — не такой плохой вариант, учитывая тяжесть предъявленных обвинений.

Еще какой, но только если не ты сам сидишь, подумал я. Но и в самом деле полтора года лучше трех. Трейси тем временем взяла со стола листок бумаги.

— За последние пять лет в городе Нью-Йорк за лазание по небоскребам были арестованы пятнадцать совершеннолетних. Из пятнадцати приговоров самый большой срок лишения свободы составил полгода, а кое-кто из этих горе-скалолазов не провел за решеткой ни дня. — Трейси перевела взгляд на обвинителя. — На процессе мы разнесем ваше смехотворное обвинение в пух и прах. Мы требуем передачи дела в суд.

Обвинитель состроил такую мину, словно хотел показать Трейси язык.

Кажется, в водоворот меня затягивать перестало. Но я еще не был уверен.

— И что же вы предлагаете? — спросил судья.

— Штраф и условный срок, — ответила Трейси. — Ни дня за решеткой.

— Даже думать забудьте, — фыркнул судья.

— А если Пик сегодня же покинет Нью-Йорк? — спросила Трейси. — С глаз долой — из передовицы вон. Никаких интервью. История растворяется в воздухе. Фьюить!

Судья изобразил на лице легкий намек на улыбку.

— Ваш клиент, значит, еще и фокусник в духе Дэвида Копперфильда, да? Объясните-ка поподробнее.

— Биологический отец Пика берется взять его под свою опеку.

Я так быстро обернулся, что потянул шейные мышцы. Папа уже стоял на ногах.

— Я так полагаю, вы и есть вышеозначенный биологический отец?

— Именно так, ваша честь. Меня зовут Джошуа Вуд.

— Знаменитый альпинист?

— Именно так, ваша честь.

Судья глянул на Рольфа и маму, затем снова перевел взгляд на Джошуа.

— Мистер Вуд, могу я поинтересоваться, много ли времени вы в последние годы провели с вашим сыном?

— Не слишком много, ваша честь, — согласился папа. А если быть точным, то за последние семь лет —

ни разу, сказал я про себя.

— Видите ли, когда Тери и Рольф поженились, — продолжил папа, — мы решили, что для всех будет лучше, если я не буду навязывать Пику свое присутствие.

Я впервые об этом слышал. Правду сказать, я готов был поспорить: папа узнал, что мама и Рольф поженились, не раньше, чем вошел в этот зал. Ну, может, мама ему открытку послала или еще чего. Во всяком случае, на свадьбу его не приглашали.

— А почему вы вызвались помочь в этом деле? — спросил судья.

— Видите ли, ваша честь, Пик мне не просто какой-то знакомый — он мой сын. Настало время мне исполнить родительский долг.

Я круглыми глазами смотрел на маму и Рольфа; они же глядели прямо, не моргая, — не лица, а каменные изваяния.

— А вы что скажете? — спросил судья. Трейси пырнула меня в бок. Я повернулся.

— Кто, я? Судья кивнул.

— Э-э... ы-ы... да это будет просто отлично... ы-ы... ваша честь.

Судья снова переключился на папу: