PiHKAL

— И да, и нет. Такой относительно мягкий эффект имел место в моем случае, однако гораздо более значительное воздействие наркотик оказал на Адама и на большинство других людей, как теперь можно сказать. По их словам, этот препарат позволяет им ощутить поразительные прозрения — они постигают собственную жизнь, то, как они живут и что они делают. Они видят, как сами создают себе проблемы или растрачивают то, что имеют, то, чем они являются. Похоже, этот наркотик способствует прозрению, но он открывает путь к пониманию, не заставляя людей ощущать страх. Здесь нет угрозы потери самоконтроля.

— Чего большинство людей как раз и боятся… — поддержала я Шуру.

— Да. Пожалуй, страх потерять контроль над собой и оказаться беспомощным — это явление универсальное, и, разумеется, он возникает у людей, которые раньше никогда не принимали галлюциногены. МДМА позволяет вам полностью сохранять контроль и в то же время — взглянуть на себя как следует. Адам сказал мне, что МДМА расправляется с барьером страха, как назвал это Адам, страха, который люди испытывают перед тем, что творится внутри них, перед самим собой. Большинство людей описывают такое ощущение, словно они принимают себя, что позволяет им внимательно в себя всмотреться. В итоге получается, что подобное прозрение относительно не угрожает человеку.

— А бывали ли неудачные случаи? — поинтересовалась я.

— О, конечно. Я слышал о нескольких по-настоящему неудачных трипах. Мне рассказывали о них Адам и другие врачи. Самое главное, что в большинстве этих случаев люди не хотели принимать МДМА; принять наркотик их уговаривали муж или жена, или врач, тогда как они сами не были внутренне согласны прибегнуть к этому средству ради собственного спасения. Они принимали препарат под внешним давлением. Результаты были отрицательными, что вполне предсказуемо. Участвовавшие в таких экспериментах врачи получили хороший урок.

— Ты хочешь сказать, что нужно по-настоящему захотеть принять этот наркотик, а в противном случае все пойдет наперекосяк?

Шура наклонился вперед и сказал: «И не только в данном случае, это касается любого психотропного наркотика. Именно поэтому у людей случается то, что они называют плохими трипами, когда какой-нибудь умный сукин сын незаметно добавляет наркотик в пунш, — в общем, когда наркотик им подсовывают без их ведома. Вот это я считаю действительно непростительным поступком — давать человеку галлюциноген любого вида, не предупредив его об этом и не получив его согласия. Лично я думаю, что и врач не должен так поступать даже с наркотиком, который он прописал пациенту; этого ни в коем случае не следует делать с галлюциногеном. Или с чем-нибудь вроде МДМА, потому что он, хотя и не относится к психоделикам, оказывает определенное воздействие на сознание человека».

Глаза Шуры сузились от гнева.

Я кивнула ему и спросила: «Сколько времени продолжается сам опыт?»

Его лицо прояснилось, он посмотрел на меня: «Ты уверена, что хочешь попробовать? Именно сегодня? Сейчас?»

— Если тебе нравится эта идея и если тебе это не помешает.

— Продолжительность опыта, — начал Шура, — около трех часов, если не принять дополнительную дозу, которая обычно составляет примерно одну треть от первоначальной. Если где-то через полтора часа после приема первой дозы принять добавку, то максимальный эффект продлится на час дольше.

— Есть ли возможность принять этот препарат нам обоим? Как тебе эта идея? Пожалуйста, скажи мне, если не очень хочешь — по какой бы то ни было причине.

— На самом деле, сочту за честь, — ответил Шура.

— Ты всегда называешь это МД… что там дальше. Извини», — я изобразила угрызения совести, ударив себя по голове ладонью.

— МА, — закончил Шура.

— МДМА. Спасибо.

— Метилендиоксиметамфетамин, — напомнил он мне с усмешкой. В ответ я показала ему язык.

— Это ТЕБЕ легко сказать!

Шура встал из-за стола со словами: «Поброди здесь, если хочешь. Я вернусь через пару минут».

Я осталась на месте и стала рассматривать книги в шкафу и читать заголовки: «Искусство Индии», «Пещеры Ласко», «Голоса тишины» Мальро, «Юриспруденция» (в двух томах), «Босуэлл в Голландии», Чаплин, Бернард Шоу, лимерики и коллекция эротического искусства (ах, ну как же без этого!). Я также увидела «Выбор Софи»[57] и книгу под названием «Мудрость Китая и Индии» Лин Ютаня. Я вспомнила, что когда-то очень давно тоже читала это произведение, которое, кстати, сильно меня потрясло, но не могла припомнить его названия. Две полки книжного шкафа были полностью заполнены работами Олдоса Хаксли, некоторые из них были в двух экземплярах.

Конечно же, ему нравится Хаксли.