Пифия

– Брехня – не брехня, вяжем базар! – сурово сказал он. – В туннелях о таких вещах лучше не говорить. Беду накличешь. Да и вообще лучше не болтать, если жить охота.

Сказано это было таким тоном, что Гончая сразу поняла: о сталкерах, побывавших на Полежаевской, от контрабандистов она больше ничего не услышит.

Какое-то время челноки шагали молча, пока на пути не стали попадаться расклеенные по стенам печатные листовки, призывающие всех полноценных людей беспощадно бороться с заселяющими метро мутантами. Самокат сорвал одну из них, бегло пробежал глазами напечатанный текст, но не смял и не выбросил, а дважды сложил пополам и спрятал в нагрудный карман своего армейского бушлата.

– Во, делать фашикам нечего! – усмехнулся он.

– Пускай, лишь бы к нам не лезли, – хмуро ответил Башка.

Гончая ничего не сказала. Судя по расклеенным листовкам, до внешнего блокпоста осталось не более двухсот метров, и нужно было срочно решить, как действовать в случае осложнения ситуации.

Первое, что бросалось в глаза на подходе к Пушкинской, это висящий над путями и подсвеченный снизу прожектором широкий фанерный щит. На листе светлой фанеры черной краской было выведено крупными буквами «СМЕРТЬ ВЫРОДКАМ».

Гончая хорошо помнила, что, когда они с Майкой, Стратегом и его телохранителями на дрезине покидали Пушкинскую, этого щита здесь не было. Значит, он появился позже. После того как в Рейхе разлетелась новость о пяти застреленных в концлагере штурмовиках! Теперь понятно, кого фюрер объявил виновниками их гибели – мутантов-выродков!

Башка и Самокат не обратили внимания на транспарант с грозным призывом. И совершенно напрасно. Его появление однозначно указывало, что в пропускном режиме блокпоста произошли изменения. Гончая даже знала их причину – охраняющие границы Рейха бойцы, взбешенные гибелью своих соратников, жаждали крови.

Ускорив шаг, она обогнала Самоката и вся обратилась в слух. Лучше обнаружить опасность прежде, чем опасность обнаружит тебя. За пару десятков метров от поста Гончая услышала доносящиеся оттуда возбужденные голоса. Самый громкий голос принадлежал женщине.

– Придет, придет тьма! И падет на ваши головы!

Затем последовал хлесткий удар, и женский крик оборвался.

Стремительно преодолев последние метры до границы, Гончая увидела возведенный на путях полукруглый барьер, сложенный из мешков, набитых каменистой землей, а за ним – пограничников в форме штурмовиков Рейха.

Двое из них держали под руки потерявшую сознание немолодую женщину в разорванной одежде. Рядом стоял разъяренный офицер, руки его дрожали от злости. Еще трое пограничников расположились возле установленной на краю платформы большой армейской палатки и внимательно следили оттуда за своим командиром. Обычная смена на пограничном посту состояла из трех человек, сейчас их оказалось в два раза больше.

По знаку офицера держащие женщину штурмовики швырнули ее обмякшее тело на противоположную стену туннеля и вскинули автоматы. От тряски или удара женщина пришла в себя, открыла глаза и подняла голову.

– Зверь уже здесь! – прошептали ее разбитые губы. – Я слышу его дыхание! Слышу, как он выбирается из-под земли!

Голос женщины становился все громче, словно эти слова придавали ей сил. Гончая почувствовала, как по телу пробежал озноб. Нечто подобное происходило и со штурмовиками. Направленные на жертву автоматы задрожали, а сами солдаты попятились назад.

– Молчать! Заткнись, ведьма! – во все горло заорал офицер, но заглушить голос женщины ему не удалось.

– Восстанет Зверь из вечного мрака, из адских глубин! И великая тьма окутает землю!

Что-то прикоснулось сзади к руке Гончей, но это оказался всего лишь подошедший поближе Самокат, за спиной которого маячил Башка.

– Огонь! Огонь! Пристрелите ее! – продолжал кричать офицер.

Но пограничники не стреляли. Их сведенные судорогой пальцы плясали на спусковых крючках, не в силах нажать на спуск. А по туннелю катился набравший нечеловеческую силу голос.

– И бледные черви будут грызть разлагающиеся трупы!

Женщина отделилась от стены, расправила плечи и двинулась на пограничников, и те, подавшись назад, сами отпрянули от нее. Гончая тоже почувствовала непреодолимое желание бежать прочь, неважно куда, главное – отсюда, от этого голоса. Но тут офицер выдернул из кобуры пистолет и открыл огонь.

Бах! Бах! Бах!

Когда он сделал первый выстрел, их разделяло не более четырех метров. Всего четыре метра! Промахнуться на таком расстоянии просто невозможно. Но женщина продолжала двигаться. Она даже не пошатнулась!

– Зверь уже здесь!

В какой-то момент Гончей показалось, что голос не принадлежит женщине. Она лишь открывает рот в такт словам.

Бах! Бах!

– Я слышу его дыхание!

Бах! Бах!

Гончая мысленно считала выстрелы, с ужасом думая, что произойдет, когда в пистолете офицера закончатся патроны, и приближающаяся к нему женщина (ведьма!) коснется его своей рукой.

– Слышу…

Бах!

Магазин опустел, затвор застыл в заднем положении, но последняя выпущенная офицером пуля, скорее всего, случайно угодила женщине в шею, перебив гортань.