Пифия

– Ганза, Полис и Рейх пока еще держатся, – донеслось из темноты. – Но, уверяю вас, недалек тот день, когда Земля выпустит из своего чрева такого монстра, который сметет всю их оборону и окончательно покончит с остатками человечества. Помните древнегреческий миф о Тифоне? Впрочем, вы еще так молоды… – закончил собеседник и на этот раз замолчал окончательно.

Гончая и Майка тоже молчали. В камере, а может, и во всем концлагере, установилась тяжелая, гнетущая тишина. Потом откуда-то издалека донесся протяжный собачий вой. Гончая отшатнулась от этого звука, больно ударившись о прутья решетки, а Майка, все это время державшая ее за руку, еще сильнее сжала ее ладонь и прошептала:

– Тебе страшно?

Надо было как-то успокоить девочку, но Гончая не смогла перебороть себя. Она не просто испугалась. Это не был страх в привычном понимании. Ей не раз угрожала смертельная опасность, но она всегда находила выход. Даже когда палач-садист пригрозил содрать с нее кожу. А сейчас она совершенно растерялась. Потому что голос из темноты сказал правду.

Путешествуя по разным станциям и веткам метро, Гончая не раз сталкивалась с различными слухами, сплетнями и мнениями других людей, подтверждающими слова таинственного незнакомца. О том, что история человечества подходит к концу, говорили и жители ВДНХ, и плутоватые торговцы с Серпуховской, и брамины Полиса, и военные сталкеры с Арбатской, и даже некоторые офицеры Рейха. Причины назывались разные, но все рассказчики сходились в одном – дни людей сочтены. Нынешний невидимый собеседник не просто развил эту идею – он обосновал ее стройной теорией.

Свободной рукой Гончая погладила Майку по голове.

– Мы… мы что-нибудь придумаем.

Хотя совершенно не представляла, что тут можно придумать.

* * *

«Мы что-нибудь придумаем», – сказала женщина-кошка, но в этот раз у нее не получилось убедительно солгать. Все потому, что женщина-кошка не верила своим словам, она верила невидимому человеку, говорившему из темноты страшные вещи. Ее лицо приобрело такое же испуганно-изумленное выражение, как в тот момент, когда Майка показала ей ее портрет. Сама Майка испугалась не меньше. В этом темном месте все было пропитано страхом. Даже большие собаки, воющие где-то вдалеке, тоже чего-то боялись.

Невидимый человек, рассказывающий о скорой гибели всех людей, наконец-то замолчал. Но вскоре издалека послышались другие голоса, среди которых Майка узнала голос того, который бил ее в комнате у злого доктора, называя «проклятым мутантом». В темноте замелькали сполохи пламени, а потом Майка увидела шагающих по платформе солдат в черной униформе. Их было пятеро. Двое вели или, скорее, тащили за собой четырех лохматых собак, сцепленных ремнями попарно. Трое других освещали им путь горящими факелами. Собаки не хотели идти, упирались лапами в пол, и людям, которые их вели, приходилось прилагать усилия, чтобы заставить животных сдвинуться с места. Один из солдат даже ударил свою собаку толстым ремнем, и та злобно залаяла на него. Собак завели внутрь огороженного деревянными барьерами круга и сняли с них пристегнутые к ошейникам ремни.

Круглый загон Майка заметила, когда злые люди притащили ее и женщину-кошку в это темное место, хотя и не успела толком его рассмотреть. Здесь все было не так, как на других станциях, где Майка успела побывать. Вместо жилых палаток в арках стояли железные клетки. В одну из таких клеток и бросили Майку с женщиной-кошкой. Здесь было холодно и страшно, но еще больше Майка боялась за женщину-кошку, которая так и не очнулась после укола доктора. Вдруг злой доктор вколол ей такой же смертельный яд, каким он отравил другого врача? Эта мысль не давала Майке покоя. К счастью, через какое-то время женщина-кошка пришла в себя и сейчас вместе с Майкой внимательно наблюдала за действиями появившихся на станции солдат.

Те зажгли факелы, расставленные вокруг загона, осветив его со всех сторон, после чего один из них – тот, что поколотил Майку, направился к их клетке. Он еще хотел отстричь Майке сросшиеся пальцы ножницами, которыми женщина-кошка убила другого солдата, но когда выдернул ножницы из глаза погибшего, оттуда брызнула густая бледно-коричневая жижа, забрызгав ему лицо и руки, он брезгливо отбросил их в сторону.

– Очнулись, мутантские отродья?! – спросил солдат, остановившись напротив решетки. – Мы тут с парнями посоветовались и решили вас не убивать. – Он довольно хихикнул и подмигнул женщине-кошке. – Радуйтесь, твари. Не просто так сдохнете, а пользу принесете. Собачки у нас волнуются и воют второй день, вот вы им и поднимите настроение, когда они будут вас на кусочки рвать.

– Акст, Хольц, у вас все готово?! – обернулся он к своим подручным.

– Так точно, герр шарфюрер! – донеслось в ответ.

Невысокий, грузный и широкоплечий, с выпирающим животом солдат действительно походил на шар, но оставалась загадкой вторая часть его имени.

– Тогда забирайте бабу, а мелкую на закуску оставим.