Пятый угол

— Ты не в настроении — это раз, а во-вторых, не хочу тебя раздражать своим присутствием.

— Это не так, — покачала я головой, взглянув на него с упреком.

«Дура, кому ты врешь сейчас. Он ведь уйдет, уйдет и не вернется больше», — кричал внутренний голос во всю мощь.

— Катя, — подошел Костя ближе ко мне, — ты знаешь все о моих чувствах, и понимаешь, надеюсь, каково мне сейчас.

Я молча кивнула, не сводя с него взгляда.

Градов подошел ближе и обнял меня крепко, так крепко, будто бы прощался. Дрожащими пальцами, я вцепилась в его плечи и потянула внутрь, Костя сделал шаг, и мы оказались наконец-то в гостиной. Чувство, что я его теряю, возможно, навсегда, накатило огромной волной, обдав с ног до головы холодными брызгами. Тело вздрогнуло в его руках, я прикусила губу, чтобы не разреветься от боли. Не было больше сил сопротивляться, я запуталась, не знала, что сейчас для меня является первостепенным: его чувства или собственные дурные мысли.

— Выскажись, Катя, тебе станет легче.

Я замотала головой, не желая открывать душу.

— Кость, если выскажусь, станет только хуже. Для нас.

— Нет ничего мудрее молчания, — хмыкнул док, — но сейчас не тот случай.

— Не хочу делать тебе больно, — прошептала я. Голос дрожал, будто бы от холода, я все крепче сжимала руки, цепляясь за его одежду, и желая сейчас провалиться, исчезнуть.

— Подумай хоть раз о себе, Кать, а не о ком-то другом.

— Великодушно, но, наверное, это не самый подходящий случай.

— Знаешь, сегодня, глядя на ребят, я поймал себя на мысли, что отчасти завидую им. Нет не счастью и не любви, потому что этой самой любви и у меня в сердце много, наверное, хватит на двоих, а может даже и троих, а пониманию. Странное чувство… — усмехнулся Костя. — Позавидовал сплоченности, вот этим семейным ценностям. Видимо, это очень приятно знать, что, несмотря ни на что, у тебя есть надежный тыл в виде семьи.

Его слова острой болью резанули по сердцу. «…тыл в виде семьи», эта фраза проникла в самую глубь сознания, я не была для Градова надежным тылом сейчас, я вообще сейчас была больше ничем и никем. Может он прав, необходимо сказать ведь если любишь всегда поймешь и простишь. Надеюсь. Отчего же тогда я больше склона верить Алисе, а не любимому мужчине.

— Кость, — немного отстранившись от него, начала я свою импровизированную речь.

Было сложно делать первый шаг, страшно задеть чувства дока, но он прав, лучше сейчас, чем копить, а потом взорваться в один момент.

— Давай, детка, не бойся. Я постараюсь понять, — улыбнулся Градов краешком губ, еще не подозревая какую правду намеревалась вывалить на него.

— Ты всегда говорил, что готов спасать человека независимо от отношения и его статуса.

Костя кивнул в ответ, скользя взором по моему лицу. Я закусила губу, стараясь подобрать слова, чтоб все прозвучало менее резко.

— Когда ты понял, что перед тобой на носилках Олег, что ты почувствовал?

— Растерянность, пожалуй, — выдержав паузу, ответил Градов. — А потом пришла мысль, что ситуация не терпит промедления и его необходимо срочно вытаскивать с того света.

— Но не вытащил, — потупив взор, произнесла я.

— Да, не смог, к сожалению.

— А не было у тебя мысли, что он не заслужил того, чтобы жить дальше?!

— Ты на что намекаешь? — вскинул Костя бровь. — Не хочешь ли сказать, что я специально медлил… Катя, о, Господи, — обхватил Градов руками виски, подняв голову кверху. — Неужели ты всерьез могла подумать о таком, решила, что человеческая жизнь для меня равняется нулю. Не могу поверить.

— Костя, — схватила я его ладонь, — но ведь ты сам грозился Олегу, что он ответит за свой поступок.

— И ты подумала, что поступлюсь принципами и на первое место выйдут личные обиды?! — повысил Костя голос, все еще не желая верить в то, что слышит подобное от меня.

Да, это удар в спину, по-другому и не скажешь. От кого, кого, а уж от своей любимой док точно не ожидал подобных обвинений. Я прекрасно понимала, что нагло, исподтишка бью его под дых сейчас, что мои подозрения равносильны убийству и чем тогда я лучше тех, кто безжалостно отнимает жизнь у других?!

— Просто элементы сложились словно пазл, и твои слова и все, что произошло дальше. Ведь теперь, когда его нет, нам ничего не мешает быть вместе.

Костя нервно рассмеялся, дернув щекой.

— Вот именно, теперь как раз и мешает. Твои идиотские подозрения и мысли. Катя, я поражаюсь тому, ну ладно одно дело ревновать и накручивать себя, но считать меня убийцей — это ни в какие ворота не лезет. Не ожидал от тебя, милая.

— Прости… — тихо промолвила я, сделав попытку дотронуться до него, но Костя отшатнулся от меня, словно от прокаженной.

Ему было мерзко, брезгливо находиться со мной в одном помещении. Мои слова его обижали, разрывали ему сердце. Я чувствовала эту боль, он захлёбывался от нее, яд проникал во все его органы, медленно разъедая и разлагая их. Я была его ядом.

— Знаешь, Катя, нам в самом деле лучше побыть порознь. Не хочу, чтобы в моем присутствии тебе все напоминало о нем, и ты постоянно терзала себя, что рядом с тобой находится преступник, для которого постулаты жизненные — пустое место.