Пятый шаг

— Мне понравился тот парень, с которым я познакомился в Бауэри, поэтому я набрался храбрости, подошел к нему после собрания и попросил стать моим наставником. Это было в марте. Он оглядел меня с головы до ног и сказал, что возьмется за эту работу, но только при двух условиях: я должен делать все, что он скажет, и звонить ему, если мне захочется выпить. «Тогда мне придется звонить тебе каждую гребаную ночь» — сказал я, а он ответил: «Ну и звони мне каждую гребаную ночь, и если я не отвечу, говори с автоответчиком». — Потом он спросил меня, работаю ли я по двенадцати шагам[9]. Вы знаете, что это такое?

— Смутно.

— Я ответил, что еще до них не добрался. Он сказал, что если я хочу, чтобы он был моим наставником, мне придется начать. Он сказал, что первые три будут одновременно самыми трудными и самыми легкими. Они сводятся к следующему: «Я не могу остановиться сам, но с Божьей помощью я смогу, поэтому я должен позволить ему мне помочь».

Джеймисон хмыкнул.

— Я сказал, что не верю в Бога. Этот парень — его зовут Рэнди — сказал, что ему насрать. Он велел мне каждое утро вставать на колени и просить этого Бога, в которого я не верю, помочь мне оставаться трезвым еще один день. А если у меня это получится, он велел мне встать на колени перед тем, как лечь спать, и возблагодарить Бога за мой трезвый день. Рэнди спросил, согласен ли я на это, и я ответил, что согласен. Потому что иначе я его потерял бы. Понимаете.

— Конечно. Вы были в отчаянии.

— Вот именно! «Дар отчаяния» — вот как это называют АА. Рэнди сказал, что если я не буду читать эти молитвы, а совру, что их читаю, то он узнает. Потому что он провел тридцать лет, обманывая во всем даже свою собственную задницу.

— И вы это сделали? Даже не веря в Бога?

— Я это сделал, и это сработало. Что же касается моей уверенности в том, что Бога нет… чем дольше я остаюсь трезвым, тем больше она колеблется.

— Если вы хотите попросить меня помолиться вместе с вами, забудьте.

Джек улыбнулся, глядя на свои руки.

— Нет. Я все еще чувствую себя неловко из-за того, что стою на коленях, даже когда я один. В прошлом месяце — в апреле — Рэнди велел мне сделать Четвертый шаг. Я должен был сделать моральную инвентаризацию — «глубоко и бесстрашно» оценить себя и свою жизнь с нравственной точки зрения.

— И вы это сделали?

— Да. Рэнди сказал, что я должен был записать все плохое, а потом перевернуть страницу и перечислить все хорошее. У меня ушло десять минут на то, чтобы разобраться с плохими вещами. И больше часа на хорошие вещи. Когда я рассказал об этом Рэнди, он сказал, что это нормально. «Ты пил почти тридцать лет, — сказал он. — Это наносит много ран на представление человека о самом себе. Но если ты останешься трезвым, они заживут». А потом он велел мне сжечь эти страницы. Он сказал, что это поможет мне почувствовать себя лучше.

— Неужели такое возможно?

— Как ни странно, так оно и произошло. Во всяком случае, это подводит нас к новой просьбе Рэнди.

— Полагаю, это скорее требование, — сказал Джеймисон, слегка улыбнувшись. Он сложил газету и отложил ее в сторону.

Джек тоже улыбнулся.

— Я думаю, вы правильно улавливаете динамику общения наставник-ученик. Рэнди сказал мне, что пора делать Пятый шаг.

— Что именно?

— «Признайте перед Богом, перед самим собой и перед другим человеком истинную природу своих ошибок», — сказал Джек, делая пальцами кавычки. — Я сказал ему, что хорошо, я составлю список и прочту ему. При этом Бог может слушать мою исповедь. Таким образом, убью одним выстрелом двух зайцев.

— Мне кажется, он сказал Нет.

— Он сказал Нет. Он велел мне подойти к совершенно незнакомому человеку. Его первым предложением был дьяк или пастор, но моя нога не ступала в церковь с тех пор, как мне исполнилось двенадцать, и у меня не было ни малейшего желания туда возвращаться. Во что бы я ни поверил — а я еще не знаю, во что именно, — мне не нужно сидеть на церковной скамье, чтобы помочь с завязкой.

Джеймисон, сам не ходивший в церковь, понимающе кивнул.

— Тогда подойди к кому-нибудь на Вашингтон-Сквер или в Центральном парке и попроси его выслушать твой список ошибок. Предложи несколько баксов, чтобы подсластить сделку, если понадобиться. Продолжай просить, пока кто-нибудь не согласится выслушать. — Он сказал, что самое трудное — это просить, и он был прав.

— Я… — «Ваша первая жертва» — выражение, которое сразу же пришло ему в голову, но Джеймисон решил, что это не совсем справедливо. — Я первый человек, к которому вы обратились?

— Второй. — Джек ухмыльнулся. — Вчера я попытался достучаться до водителя такси, но он велел мне убираться прочь.

Джеймисон вспомнил старый Нью-Йоркский анекдот: приезжий подходит к парню на Лексингтон-авеню и говорит: «Вы подскажете мне, как добраться до мэрии, или мне сразу пойти на хер?» — Он решил, что не будет говорить парню в толстовке Янкиз, чтобы тот шел на хер. Он выслушает, и в следующий раз, когда встретится со своим другом Алексом (еще одним пенсионером) за ленчем, у него будет кое-что интересное, для завязки разговора.

— Ладно, валяйте.